Пентагон начинает «гонку кибервооружений», закупая боевые вирусы
Министерство обороны
США
объявило конкурс на создание «концепций», которые позволили бы
захватывать и выводить из строя объекты военной инфраструктуры
противника. Параллельно начата работа над созданием сложной программы,
которая позволит американским военным в режиме реального времени
отслеживать
степень киберуязвимости врага. Россию планы бывшего оппонента по гонке вооружений озадачили.
На прошлой неделе Пентагон разместил на специализированном сайте
госзакупок объявление об открытии необычного тендера. В документе
говорится о том, что ВВС США начинают реализацию программы под названием
CWOC – «Cyberspace warfare operations capabilities». Иными
словами: «Возможности ведения военных действий в киберпространстве».
Потенциальным участникам тендера предлагается разработать для
вооружённых сил компьютерные решения, которые позволили бы «уничтожать,
блокировать, ослаблять, обманывать и захватывать»
компьютерные системы врага. Судя по всему, речь идёт о создании специальных вредоносных компьютерных программ.
То, что Пентагон в рамках своего научного управления
DARPA давно разрабатывает кибероружие, не секрет, отмечает
Information Week. Так, недавно был обнародован документ о собственных разработках американских военных, в котором, в частности упоминается
«обидчик Ирана» Stuxnet, а также факты применения компьютерных технологий в ходе боевых действий в Афганистане.
Что же касается объявленного тендера, то от разработчиков ВВС США
хотят получить продукты, которые позволили бы им определять и внедряться
в чужие компьютерные сети и получать доступ к данным. Кроме того,
военные намерены заполучить технологию, способную
отслеживать эффект от их киберактивности, и методы оперативного усовершенствования кибероружия.
Примечателен тот факт, что Пентагон пока не рассчитывает получить
конкретные решения, а скорее концепции. Причём участникам тендера
предложено пока указать только «вилку» затрат, точных расчётов стоимости
киберпродуктов пока не требуют. Так что неясно, когда у
США
появится реальное соответствующее оружие. Впрочем, в тендерных
документах отмечается, что наиболее интересные предложения будут
рассмотрены и авторам могут быть сделаны уже официальные заказы на
разработку. На это выделяется сумма в 10 миллионов долларов.
«Plan X» для Пентагона
Не менее интересна другая киберинициатива Пентагона.
DARPA в середине месяца объявила о создании нечто под названием
«Plan X». Речь не идёт о разработке оружия, но о
комплексном исследовании киберпространства, пишет
PC World.
В рамках «Plan X», согласно обнародованным документам, должны быть
созданы новые принципы коммуникации, получены способы обеспечения
кибербезопасности, разработана «адаптивная киберобороны» – и тому
подобные, не слишком конкретные вещи. Однако конкретика в документе всё
же есть: помимо прочего, планируется создать глобальную интерактивную
карту, на которой в реальном времени будут отражены параметры
киберуязвимости объектов военной инфраструктуры потенциального
противника. В систему предполагается добавить и военные объекты
США, чтобы иметь возможность следить за их обороноспособностью.
Уже 27 сентября
DARPA проведёт первое совещание по вопросам
реализации «Plan X», после чего, вероятно, стоит ожидать обнародования
более конкретных проектов. Как ранее сообщала
The Washington Post,
на реализацию проекта планируется выделить пять лет и 110 миллионов
долларов. Впрочем, сообщалось также, что в нынешнем году общий
незасекреченный бюджет Пентагона на нужды кибербезопасности и
наступательных и оборонительных кибертехнологий составляет
3,4 млрд. долларов.
США реанимируют гонку вооружений
До недавнего времени Вашингтон категорически отрицал наличие планов
разработки наступательного кибероружия, пишет «Коммерсант». В
обнародованной прошлым летом «Киберстратегии Пентагона» сказано, что
действия американских военных в этой сфере будут носить сугубо
оборонительный характер. Но уже в декабре Конгресс дал киберкомандованию
США добро и деньги на развитие
наступательного кибероружия.
И вот теперь появились первые подтверждения того, что Пентагон
предпринимает практические шаги по подготовке к кибервойне, отмечает
издание.
У России официально нет собственных военных киберподразделений,
напоминает газета. Заметим, однако, что об острой необходимости создания
такового говорил Дмитрий Медведев, жёстко отреагировавший на планы
США по развёртыванию ЕвроПРО. Пока же ВС России реальным киберарсеналом не обзавелись, к информации о планах Пентагона касательно
CWOC и
«Plan X»
относятся с настороженностью. «США по сути сами инициировали первый
виток гонки кибервооружения, – заявил «Коммерсанту» источник в МИД РФ. –
Последствия таких действий сегодня предсказать невозможно».
Источник
Война без правил
Автор – Бёрд Киви
Известия о выявлении в компьютерах «новой старой» шпионской программы
Flame,
сработанной в государственных спецслужбах, подняли очередную волну
призывов к международным соглашениям об ограничении вооружений для
кибервойны. На сайте одного из ведущих в США новостных изданий,
U.S. News & World Report имеется раздел под названием
«Дискуссионный клуб».
В этом Клубе редакция собирает известных интеллектуалов и авторитетных
экспертов для обмена мнениями по актуальным проблемам современности. В
июне этого года, в частности, дебаты велись вокруг горячей темы
«Нужен ли международный договор по кибервойне?».
Самым любопытным итогом этой дискуссии стало то, что никаких споров
не получилось. Потому что практически все участники обсуждения (за
исключением единственного голоса) дружно и аргументировано пояснили, что
никаких международных договоров-соглашений
относительно кибервойны заключать не следует. А если вдруг прочие страны
всё же сумеют договориться об ограничении подобной активности, то и в
этом случае
Соединённым Штатам всё равно не следует к этим договорённостям присоединяться...
Единодушие в дискуссионном клубе журнала – далеко не то же самое, что
генеральная линия политического руководства страны. Однако
показательно, что в данном случае обозначилось практически полное
совпадение взглядов условного «общества» и условного «правительства».
Хорошо известно, что на протяжении всей примерно 15-летней истории
международных усилий по контролю за кибервооружениями, позиция сменяющих
друг друга американских госадминистраций остаётся вполне чёткой и
непоколебимой:
никакими соглашениями и ограничениями в этой области
США себя связывать не намерены.
По этой причине «дебаты» в редакции
U.S. News & World Report
можно считать особо интересными, поскольку они в развёрнуто-популярной
форме дают обоснования для столь негибкой и настораживающе воинственной
позиции одной из наиболее мощных держав планеты.
Перед ознакомлением с содержанием любых дебатов уместно вспоминать
известного русского философа Владимира Соловьёва, который отличался не
только богатейшей эрудицией, но и умением в высшей степени логично
выстраивать аргументы для доказательства своих идей. При этом Соловьёв
отлично понимал, что сила стройной логики – это же и её слабость. Ему
определённо доставляло удовольствие смущать своих знакомых логическими
парадоксами. Сначала он с помощью сильных и глубоких аргументов
доказывал одну точку зрения, а как только слушатель с нею соглашался, то
тут же выстраивал другую строгую логическую цепочку из иных, не менее
убедительных аргументов, которые доказывали совершенно противоположное
утверждение. Иначе говоря, при наличии навыков и умения,
логически обосновать можно что угодно
– не только полезность кибервойн без правил, но даже целесообразность
массового уничтожения мирного населения. В истории известно немало и
таких примеров.
Никаких договоров
Поскольку вышло так, что практически все участники дискуссии пришли к
единой точке зрения, нет большого смысла уточнять их регалии, имена и
должности, – всю эту информацию можно найти на сайте журнала. Здесь же в
обобщённом виде будут просто изложены ключевые аргументы выступавших.
Договор по кибербезопасности – это просто плохая идея, которая никогда не будет работать. На фоне нынешней шумихи вокруг
Flame, Stuxnet и прочих массово распространившихся в сетях вредоносных программ [предположительно сработанных спецслужбами
США и
Израиля]
представитель правительства России призвал к международному договору о
глобальной кибербезопасности. Это, в принципе, плохая идея, которая
восходит ещё к 1990-м годам. В тот период и американские учёные
предлагали некий комплексный юридический инструментарий для обеспечения
кибербезопасности, причём дальним предком этой инициативы стал
небезызвестный пакт Келлога-Бриана 1920-х годов
(Kellogg-Briand Pact),
в котором государства отвергали войну в качестве инструмента политики.
Сколь эффективно тот пакт сработал, все хорошо представляют.
Вот и в договоре о всеобщей кибербезопасности примерно столько же
смысла. В тех же 1990-х Россия также предлагала идею кибердоговора и
внесла свой проект на данный счёт в ООН. С тех пор это стало ежегодно
повторяющимся упражнением, которое никогда не может достичь консенсуса.
Кибердоговор поначалу получил поддержку в Генеральной Ассамблее ООН,
однако дальше дело не двинулось, потому что кибердоговоры нельзя
воплотить в жизнь. Никто не знает, как проверять выполнение требований
такого договора и контролировать накопленные кибервооружения. Здесь
слишком трудна задача контроля,
слишком легко жульничать.
Кроме того, так и не удалось разрешить очень важные
проблемы с определением важнейших понятий
– возможно, потому что эти проблемы просто неразрешимы. Например, чтобы
ограничивать вооружения, надо прежде договориться, что под этим
понимать. Однако по сию пору в мире нет строгого определения того, что
такое «информационное оружие» (в зависимости от контекста, в эту
категорию легко могут попадать и подросток с ноутбуком, и некоторые
газеты/журналы). Нет чёткой грани между кибервойной и кибершпионажем, а
договориться о запрещении шпионажа – это изначально бесперспективная
затея. Наконец, та же Россия является одним из главных оппонентов
реального договора о сотрудничестве в области борьбы с
киберпреступлениями (ибо множество стран трактует понятие
«киберпреступление» принципиально иначе, нежели власти
США).
Кибероружие – это гуманная альтернатива обычным военным ударам.
Всякие договоренности в этой области помешали бы странам использовать
такое «ненасильственное оружие», а это в свою очередь повлечёт за собой
увеличение человеческих жертв. Иначе говоря, имеется сильный довод за
то, чтобы не ограничивать кибератаки.
США и
Израиль смогли без насилия затормозить и отбросить назад ядерную программу Ирана с помощью
Stuxnet
без единой человеческой жертвы. Если сравнивать этот метод с
альтернативными ракетными ударами дронов, которые гарантированно
приводят к людским потерям, то кибервойна, при правильной тактике, может
оказаться скорее заслуживающей поощрения. И Соединённые Штаты сделали
бы большую глупость, списав со счетов оружие, которое можно применять
столь эффективно и ненасильственно.
Традиционные подходы к контролю над вооружениями к кибервойне не
применимы. Подобный договор не способен ограничить поведение
«субнациональных образований» (типа террористических групп или
организованной преступности), которые также имеют возможности для
ведения кибервойны. Инструменты кибервойны технически сложно отличить от
инструментов кибершпионажа, а шпионаж не является нелегальным занятием
по международным законам (поскольку все страны этим занимаются).
Проверка и ответственность сторон трудно достижимы, поскольку очень
сложно установить, кто именно устроил атаку уровня «военных действий».
Наконец, верификация соблюдения договора, который запретил бы
инструменты кибервойны, была бы практически невозможной.
В таком кибердоговоре нет никакой необходимости. По той причине, что
кибервойна пока что не продемонстрировала свою опасность для людей и для
их собственности в той же мере, что другие типы военных действий.
Наиболее на сегодняшний день тяжёлая по последствиям кибератака, которую
можно трактовать как пример кибервойны, — это атака
Stuxnet
против иранских центрифуг для обогащения урана. Причём, даже в данном
случае имеется широкое расхождение оценок относительно того, был ли
червь
Stuxnet примером кибервойны. Но как бы там ни было,
последствия этой знаменитой ныне кибератаки радикально отличаются от
традиционных «кинетических» атак обычными военными средствами. Хотя в
будущем возможности серьёзного ущерба отрицать нельзя, предстоит ещё
выяснить, что будут из себя представлять кибератаки с эффектами, хотя бы
приближающимися к традиционным, кинетическим ударам обычными
вооружениями (посмотрите «Крепкий орешек-4», вам Брюс Уиллис всё
объяснит. –
Ехидное прим. ред.).
Ограничения на кибервооружения не только не будут работать, хуже
того, они могут навредить кибербезопасности. Производство
кибервооружений чрезвычайно сложно выявлять. Это по определению скрытая
от посторонних активность, которая не порождает ничего, что могли бы
отслеживать внешние наблюдатели. Особенно, если тестовые полигоны не
подключены к Интернету (а здравый смысл диктует, что именно так это
должно быть). Более того, люди, создающие подобные вещи, обычно работают
на агентства государственной безопасности, где к вопросам секретности и
защиты операций подходят очень серьёзно. В итоге может получиться, что
предлагаемые ограничения на разработку кибервооружений окажутся даже
вредными. Ибо в сердцевине этой деятельности находится выявление
уязвимостей в программном обеспечении, – а та же самая работа требуется и
для укрепления защиты ПО.
Соглашений по ограничению кибервооружений не будет по той же причине,
почему нет международных договоров о запрещении шпионажа.
Кибероперации, как и другие типы разведывательных и тайных операций,
происходят скрытно и незаметно. По этой причине международный договор по
кибервооружениям стал бы чем-то, вроде международного договора против
шпионажа и тайных мероприятий. Но такого рода соглашения абсолютно
неработоспособны, поскольку сама подобная деятельность устроена так,
чтобы избегать выявления и определения её организаторов.
Всестороннего договора по кибервооружениям не будет и по той причине,
что это совершенно не в интересах (очень небольшого числа) государств,
которые реально способны эффективно создавать подобного рода оружие,
приходить к общим определениям и договариваться о мониторинге, о
работоспособных механизмах контроля, о честных обязательствах
воздерживаться от его использования...
Одинокий голос За
Единственным участником дебатов, вполне чётко и однозначно
высказавшимся за немедленные шаги к заключению международных договоров
по ограничению кибервооружений, стал
Брюс Шнайер
– известный американский криптограф и эксперт по компьютерной
безопасности. Аргументы Шнайера на данный счёт в несколько сокращённом
пересказе звучат примерно так:
Международный договор о запрете кибервойн – это единственный способ
совладать с угрозой. Такой договор не остановит кибератаки полностью,
однако это будет шаг в правильном направлении. Сейчас мы находимся в
начальной стадии гонки кибервооружений. Дело это не только дорогостоящее
и дестабилизирующее, но и угрожающее самим основам того Интернета,
которым мы пользуемся повседневно. Кибердоговор – это единственное, чем
можно переломить тенденцию.
Если почитать прессу и послушать выступления политиков, то все мы уже находимся
посреди кибервойны.
Но если вспомнить, что обычно принято понимать под словом «война», то
подобные заявления просто абсурдны. Однако ныне определение
кибервойны
вполне умышленно расширяется до такой степени, чтобы включать в себя и
шпионаж в интересах государств, и потенциальные террористические атаки в
киберпространстве, и крупномасштабные криминальные схемы мошенничества,
и даже атаки незрелых подростков-хакеров против правительственных сетей
и критических инфраструктур. Именно такое расширенное определение
активно проталкивается с разных концов и военными, и правительственными
подрядчиками, которые одновременно набирают на этом влияние в структурах
власти и
делают деньги на страхах публики перед кибервойной.
Опасность этого подхода в том, что для военных проблем предполагаются
и военные, естественно, решения. Мы уже начинаем видеть, как
милитаристы разных стран обретают всё больше власти в киберпространстве.
Это и крупномасштабный мониторинг сетей, и военный контроль за
интернет-стандартами, и даже идеи военного господства в
киберпространстве. Прошлогодние дебаты по поводу «рубильника-выключателя
для Интернета» – это пример именно такого подхода. Речь идёт о таких
мерах, которые могли бы применяться в период военных действий, однако
они не имеют никакого смысла в нынешнее мирное время.
Гонки вооружений произрастают из неведения и страхов, неведения
относительно возможностей другой стороны и страхов того, что возможности
врагов могут быть больше, чем ваши. Как только кибервооружения
появляются в арсенале, возникает сильная мотивация к их практическому
применению. Оба инструмента,
Stuxnet и
Flame, наносили вред не только тем компьютерам и сетям, против которых создавались.
Любые бэкдоры, встраиваемые в интернет-системы военными и
спецслужбами, делают всех нас более уязвимыми для преступников и
хакеров. И это только вопрос времени – когда из-за этого случится
какая-нибудь действительно большая неприятность. Быть может, из-за
неуравновешенности некоего младшего офицера, возможно, из-за действий
частного лица, а может, и вообще по случайному стечению обстоятельств. И
если ставшая жертвой атаки нация решит вдруг ответить адекватными
мерами, то мы вполне можем оказаться в условиях уже реальной кибервойны.
Международное сотрудничество и договоры – это
единственный способ обратить данный дестабилизирующий процесс. Полное
запрещение кибервооружений — это, конечно, хорошая цель, но почти
наверняка недостижимая. Более вероятны такие договоры, которые обяжут
стороны воздерживаться от применения оружия первыми, запретят
кибероружие «широкого спектра действия», а также обяжут иметь лишь такие
вооружения, которые самоуничтожаются по окончании боевых действий.
Договоры, ограничивающие тактику и задающие пределы для накопления
вооружений, могли бы стать следующей фазой соглашений. В частности,
следует запретить кибератаки против гражданских инфраструктур.
Международный банкинг, к примеру, можно было бы объявить полностью
запрещённым для атак...
Читать статью полностью…
«Лаборатория Касперского»: ближневосточные банки атакованы кибероружием «Гаусс»
Специалисты «Лаборатории Касперского» объявили об обнаружении ещё
одного кибернетического оружия, созданного, по всей видимости, при
государственной поддержке и предназначенного для сбора
информации о заражённых компьютерах
и кражи паролей к банковским счетам, учётным записям в социальных
сетях, электронной почте и сервисах мгновенных сообщений. Кроме того,
специалисты нашли в нём зашифрованный программный код
неизвестного назначения. Предполагается, что он должен запускаться на компьютерах, где установлена какая-то определённая программа.
Кибероружие имеет модульную структуру, похожую на структуру обнаруженного в мае этого года червя
Flame.
Его модули названы в честь знаменитых математиков: Лагранжа, Геделя,
Тэйлора, а модуль, собирающий самую ценную информацию, называется
Gauss. Этим именем специалисты решили называть и весь набор компонентов.
Gauss содержит программы для перехвата данных, необходимых для работы с системами нескольких банков Ливана, в том числе
Bank of Beirut, Byblos Bank и
Fransabank.
Именно в Ливане выявлено наибольшее число заражений «Гауссом».
Возможно, это связано с тем, что через Ливан проходит множество деловых
операций Ирана. Ряд случаев заражения отмечен также в Израиле и
Палестине.
Источник
Новости
Главные демократы планеты разворачивают новый виток гонки вооружений. На
этот раз начинается истерия кибервойн. Благодаря этому, им выделяются
бюджетные деньги, которые «осваиваются» старыми, уже давно проверенными
способами...
Комментариев нет:
Отправить комментарий