Жрецы и жертвы холокоста

Новости Раздел 13. Паразитическая Система Подраздел 13.13. Холокост Дмитрий Байда, 02 августа 2011 За исследования холокоста учёных в «цивилизованной» Европе сейчас сажают в тюрьмы, разоряют непомерными штрафами, превращают в изгоев общества! Европейским странам навязаны совершенно дикие законы, как во времена инквизиции... Жрецы и жертвы холокоста Автор – Станислав Куняев Главное отличие еврейского холокоста от всех мировых человеческих катастроф, по уверениям его жрецов, заключается в том, что холокост уникален, неповторим и непознаваем, что ничего подобного никогда в человеческой истории не было, что всякого рода геноциды, массовые убийства, истребления племён и народов, сущность которых заключается в слове «резня», в подмётки не годятся холокосту, потому что «никогда раньше ни одно государство не организовывало с сознательным намерением и систематическим образом физическое уничтожение всех мужчин, женщин и детей определённого народа…» (Стивен Кац). «Холокост уникален и не имеет параллелей в человеческой истории…» (Я. Нейснер). «Тайна Освенцима – это “истина, заключённая в молчании”…» (Эли Визель). «О Катастрофе невозможно говорить иначе, нежели через призму невыразимости…» (Я. Леоняк) – и т. д. В этот хор элиты синедриона вплетаются причитания младших жрецов холокоста – наших отечественных подголосков. Бывший советский критик Бен Сарнов, как старый попугай, почти дословно повторяет вышеприведённую формулу одного из верховных жрецов – Стивена Каца: «Дело в том, что впервые в истории человечества было принято решение об “окончательном решении вопроса” с конкретной нацией». Куда, как говорится, конь с копытом, туда и рак с клешнёй. Наш Александр Асмолов тут как тут: «Катастрофа холокоста не вмещается в сознание человека. Как представить непредставимое!» – трагически восклицает он, уподобляясь Моисею, которому Господь на горе Хорив сурово заметил: «Лица моего не можно тебе увидеть; потому что человек не может увидеть меня и остаться в живых» (Исход. 30-20). Но, слава Богу, есть среди еврейских историков и трезвые люди, понимающие суть воплей об уникальности холокоста: «Эти ссылки на холокост, – замечает известный израильский автор Боас Эврон, – представляют собой ни что иное, как официальное пропагандистское вдалбливание, непрерывное повторение определённых ключевых слов и создание ложного взгляда на мир. Фактически всё это направлено не на то, чтобы понять прошлое, а на то, чтобы манипулировать настоящим…» («Индустрия холокоста», стр. 33). Высмеивая теорию «уникальности» холокоста, американский историк Норман Финкельштейн пишет: «холокост невозможно рационально объяснить. Если нет сравнимых с холокостом исторических событий, то он вообще возвышается над историей. Итак, холокост уникален, потому что он необъясним, и необъясним, потому что он уникален» (стр. 36). «Для Визеля холокост, – иронизирует Финкельштейн над писаниями главного официального истолкователя холокоста, – воистину «мистериальная» религия. Визель подчёркивает, что холокост «ведёт во тьму», «отвергает все ответы», «находится вне истории, по другую её сторону», «не поддаётся ни познанию, ни описанию»... холокост – это «разрушение истории», он знаменует собой «изменение в космическом масштабе». Только выживший священнослужитель (читай – только Визель) способен проникнуть в его мистерию. А поскольку эту мистерию, как признаёт сам Визель, «невозможно передать», «мы не можем об этом говорить». Следовательно, Визель сообщает в своих речах, за которые он получает стандартный гонорар 25 000 долларов (плюс лимузин с шофёром), что «тайна» Освенцима – это «истина, заключённая в молчании» (там же, стр. 36). Жрецы холокоста впадают в отчаяние оттого, что не найдено, несмотря на все усилия, ни одного документа, из которого бы явствовало, что «окончательное решение еврейского вопроса» означало полное уничтожение евреев гитлеровской государственной машиной (или сталинской) от мала до велика. Историк Лакер с горечью писал: «До сих пор не найден письменный приказ об уничтожении еврейской общины, и по всей вероятности такой приказ никогда не был отдан» (У. Лакер. «Ужасная тайна». Франкфурт-на-Майне, Берлин, Вена, 1981 г., стр. 190). Один из основоположников литературы о холокосте, Леон Поляков, также был разочарован: «Никакого документа не осталось. Возможно, его никогда и не было». Профессор Еврейского университета Иегуда Бауэр даже осудил поиски этого мифического распоряжения: «Общественность всё ещё время от времени повторяет глупую сказку о том, что в Ванзее якобы было принято решение о массовых уничтожениях евреев». «Несмотря на самые тщательные поиски, не удалось найти приказа Гитлера об истреблении евреев» (С. Арон и Ф. Фюре – пресс-конференция в Сорбонне. Февраль 1982 г.). Но коли так – если не было специально принятой и задокументированной программы уничтожения государством «всех мужчин, женщин и детей одного определённого народа», то тогда холокост не является неким исключением, неким уникальным событием и становится в ряд обычных геноцидов, обычных преступлений, которыми изобиловала история человечества: испанцы истребили племена майя и ацтеков в Центральной Америке; протестанты-англосаксы – извели 80% индейского населения Северной Америки; американцы уничтожили в несколько мгновений сотни тысяч японцев в Хиросиме и Нагасаки; хорватские фашисты вырезали во время гитлеровской оккупации Югославии сотни тысяч сербов, а сколько «недочеловеков» – корейцев и китайцев из числа мирного населения свели в могилу японские оккупанты, и подсчитать невозможно; на Востоке такого рода статистики не существует. Даже до сих пор неизвестно, сколько же погибло вьетнамцев во время жесточайшей бойни, устроенной США в Индокитае: считается, что от 4 до 6 млн. человек... А что уж говорить об африканском племени тутси, о преступлениях Пол Пота, об уничтожении индонезийской хунтой Сукарно почти всего населения острова Тимор в 70-х годах XX века! Но все эти кошмары с точки зрения жрецов холокоста были обычными, рутинными событиями истории человечества, над которыми должен был возвышаться единственный и неповторимый холокост. Но как его возвысить, если, несмотря на тщательнейшие поиски, «документа» не найдено? Тогда жрецы холокоста решили упростить аргументацию. Смягчили свои требования к понятию холокоста. Суть смягчения заключалась вот в чём: «На Ванзейской конференции все участники уже знали или понимали, что именно имеется в виду под «переселением», под «окончательным решением», под «особым обхождением» и т.п. (из книги «Отрицание отрицания»). Это похоже на возражение «холокостников» исследователям, доказывавшим, что в Освенциме технически невозможно было уничтожить такое количество евреев, которое хотелось жрецам: «Не надо задавать вопрос, как было возможно технически такое массовое уничтожение. Оно было возможно технически, потому что имело место. Такова обязательная исходная точка любого исторического исследования на эту тему, нет и не может быть дебатов о существовании газовых камер» (Р. Гароди, стр. 137). Роже Гароди по этому поводу саркастически замечает: «Не надо задавать вопрос... Обязательная исходная точка... Не может быть дебатов. Три запрета, три табу, три окончательных предела для исследований» (стр. 136-137). И никакого документа «об окончательном решении», если он не найден – уже не нужно. Холокост и без документа всё равно остаётся «уникальнейшим» явлением в человеческой истории. Неужели П. Полян и А. Кох верят в то, что в Ванзее высшие идеологи рейха разговаривали шифрованным птичьим языком? Да зачем им-то друг от друга что-то скрывать? Немцы не таковы, и это полунемец без единой капли еврейской крови Альфред Кох должен знать. Немцы могут исполнять планы лишь тогда, когда всё решено и сказано ясно, прямо, исчерпывающе. «Всякий хаос, – писал русский философ Н. Бердяев, – для немца невыносим. Немец чувствует себя свободным только в казарме». Приказ. Цель. Метод. Ответственность. Когда есть все эти компоненты – немцу нет равных. Он исполняет – и чувствует себя счастливым, докладывая: «Исполнено!» А в Ванзее они говорят (по Поляну и Коху) на какой-то политической фене, словно бы боясь, что их подслушивают будущие члены Нюрнбергского трибунала, а дешифровщик Павел Полян должен всё за них додумать, расшифровать и рассказать миру, что они имеют в виду. Как будто там заседали не фанатичные солдаты железного вермахта, а какие-то франкмасоны, ломающие сами перед собой кошмарную и болтливую трагикомедию. Не верю! – как говорил Станиславский. * * * Кампания по замене христианства религией холокоста в России началась в конце 80-х – начале 90-х годов. Помню, впервые с этой тщательно проработанной и старательно оснащённой версией я познакомился в десятом номере журнала «Октябрь» за 1990 год. Статья называлась простенько и со вкусом: «Христианство после Освенцима». Её автор некий Сергей Лезов попытался посеять сомнения в истинности и жизнеспособности христианства, конечно, не так грубо, как это делали в 20-е годы Демьян Бедный и Емельян Ярославский (Миней Губельман), но куда более коварно. «Безбожники» 20-х годов делали это грубо, «по-римски». А Лезов изощрённо – «по-фарисейски». Недавно я перечитал эту статью и сделал из неё некоторые выписки… Одним словом, жрецы холокоста, используя, как им показалось, благоприятный момент в человеческой истории, решили «опустить» христианство с общечеловеческих высот («несть ни эллина, ни иудея») до вульгарного антисемитизма. А значит, надо заменить христианство на религию холокоста, поскольку жертва, которую принёс еврейский народ (6 миллионов!), якобы затмила голгофскую жертву. И сразу, как по команде нового синедриона, на страницы газет и журналов выбежал целый легион обслуживающего персонала, толмачей, служек новой религии. Именитый функционер советской критики Бен Сарнов выступает в американской русскоязычной газете под рубрикой «Евреи глазами именитых»: «Христианская цивилизация потерпела крах. В рассказе Файбисовича у основателя христианства нет иного выхода, нежели погибнуть со своими современниками. Файбисович попал в самую болезненную точку…» («Форум», 10.16.2007). Наверное, неведомый нам Файбисович является жрецом куда более значительным, нежели «шестёрка» Сарнов, если наш Бенедикт ссылается на него, как на обладающего правом судить самого Спасителя. Но жрецы холокоста, объявляя холокост «непознаваемым и непостижимым», тем не менее, создают фонды, пишут учебники, проводят конкурсы в школах на предмет изучения холокоста, возят учителей в Израиль, в Америку, в Освенцим, словом, собирают с неофитов свою «десятину» в любой валюте. А это и есть, по словам Ханны Арендт, пошлая «банальность зла», вполне познаваемая и оценённая по прейскуранту. И многие способные ученики обучаются новому «священному писанию» весьма быстро. Вот и Матвиенко обучили складно рассуждать о холокосте, что видно по её предисловию к шведской книге, которую, по её словам, «сердцем прочтут и учителя, и ученики, и родители повсюду в России». Ну, если разумом понять нельзя – то хоть сердцем. А вот Асмолов – тот поглубже, нежели Матвиенко, копается в пепле холокоста. Он-то понимает, что понять холокост невозможно. «Масштаб трагедии холокоста не вмещается в сознание», «холокост остаётся непредставимым»... И одновременно горюет профессор, что холокост «фактически не представлен в массовом сознании российского населения», что в школьных программах «отсутствует какое-либо прямое упоминание о холокосте». То есть понять невозможно, но изучать всё-таки надо. Очень боится профессор, что, не усвоив уроков холокоста, российские граждане попадут в объятия «политического антисемитизма», что «в сфере образования сторонники национал-патриотической и неофашистской идеологии мечтают о создании образовательных программ, направленных на формирование «обыкновенного» фанатического сознания, подчинённого формуле «нация превыше всего». И совсем плохо ему становится, когда он понимает, что эти национал-патриоты, идеологи, учителя «вслед за Сталиным призывают спасти русско-православное сознание от троцкистской химеры, космополитизации, финансового порабощения антропологической российской православной цивилизации»... Всё-таки не выдержал, не стерпел, поскользнулся на политике, добрался до православной сущности, мешающей усвоению холокоста. Одна у него надежда – на учителей, которые, отбросив все «этнические предрассудки», поведают о холокосте своим ученикам, те всё сразу поймут, вместят, откажутся от православия, и тем самым «именно учителя спасут Россию от пути к холокосту» А чего нам опасаться? У нас российский холокост в эпоху Троцкого и Ягоды уже был. И ничего. Выжили. А еврейского холокоста нам не нужно, нам нужно еврейское покаяние. Перед Россией. Именно об этом, размышляя о сути русской революции, писал отец Сергий Булгаков в работе «Расизм и Христианство», посвящённой победе революции 1917 года: «Да, большевизм есть именно еврейский погром, совершённый именно еврейской властью, ужасная победа сатаны над еврейством, совершённая через посредство еврейства. Можно сказать, что это есть историческое самоубийство еврейства. Грех и преступление перед Израилем и перед Россией должны быть осознаны и исповеданы в национальном еврейском покаянии, а не замолчаны или же горделиво отвергнуты». В 1942 году, когда Булгаков писал эту работу, государство Израиль ещё не существовало и слово «Израиль» надо понимать как религиозно-мистическое призвание еврейства, которому оно изменило, очертя голову бросившись в русскую революцию. Об этом же, но другими словами писал Абрам Зисман, инженер, русский еврей, служивший в царской армии, сидевший в сталинских лагерях, воевавший в штрафном батальоне в советской пехоте, попавший в плен к немцам, бежавший из плена, словом, человек фантастической биографии: «Мы стараемся не говорить о той весьма неблаговидной роли, которую играли наши единоверцы во время революции 1917 года и особенно в медовые годы большевистско-коммунистического владычества. Скрываясь в Чехословакии во время Гитлера, я встретился с Кантором Гершковичем, и в беседе мы провели почти целый день. Он на прощанье обронил фразу: “Не есть ли эти гитлеровские казни возмездие за то гнусное участие наших в России в 1917-1928 годах?”. Да, подумал я, существует Высшее правосудие» (из «Книги о Русском Еврействе»). Однако в 90-е годы XX века в России проблема «покаяния» была перевёрнута с ног на голову. «В 90-х годах в Москве на Поклонной горе поставлен музей памяти холокоста… Отныне Россия входит в общий ряд цивилизованных стран... Мы переходим от покаяния к государственным действиям». Это слова Валентины Матвиенко из предисловия к шведской книге. Приятно сознавать, что Валентина Ивановна размышляет о холокосте глубже Абрама Зисмана, основательнее знаменитого богослова отца Сергия Булгакова, правильнее Василия Гроссмана. * * * Каков же итог «вдалбливания» религии холокоста в головы обывателей? Его жрецы совершили поистине сверхчеловеческие, сатанинские усилия, чтобы переписать историю христианства и по-новому отразить в уродливом зеркале новозаветную мистерию. Василий Шукшин, который в сказке «До третьих петухов» рассказал о том, как черти штурмуют монастырь и требуют, чтобы монахи вместо ликов святых на иконах изобразили их безобразные рожи, даже представить себе не мог, что угадал в этой сцене не только судьбу России, но и всемирно-историческую провокационную драму. Три силы действуют во всех четырёх новозаветных евангелиях. Грубая материально-историческая Римская империя, олицетворяемая прокуратором Иудеи Понтием Пилатом, синедрион фарисеев, возглавляемый Первосвященником, потребовавшим от Пилата смерти вероотступника и еретика, галилеянина Иисуса Христа. И, наконец, Сам Христос, искупающий своими муками на Голгофе все грехи человечества. Но после муравьиной работы жрецов холокоста христианская библейская мистерия, по их замыслу, должна превратиться в кощунственную карикатуру. Роль Христа, сознательно восшедшего на Голгофу, исполняют «сухие ветви» – «шесть миллионов» европейских евреев, бессловесно и безблагодатно, как стадо овец, пришедших в Освенцим, в Бабий Яр, на военные заводы и оборонительные укрепления Третьего рейха… (выдумки о 6 миллионах жертв аргументировано отвергаются в книге Юргена Графа «Крах мирового порядка»)… А дальше – проще. Появились свои святые – Рауль Валленберг, Симон Визенталь, Шиндлер, Анна Франк, Януш Корчак, свои евангелисты – Эли Визель, Стивен Спилберг, Рауль Хильберг. Новой религии нужны свои алтарники, служки, адвокаты, мелкие идеологи, «шестёрки», имя им нынче – легион, если подсчитать, сколько народу работает во всех холокостных фондах, комитетах, изданиях, рассыпанных по всему миру. У нас их тоже немало, этих жрецов, кандидатов в жрецы и просто функционеров разного уровня. Павел Полян, к примеру, по совокупности заслуг (несколько книг, десятки, если не сотни статей, хорошее знание предмета и т.д.) может претендовать на роль жреца средней руки. Ну, а Альфреда Коха (по его собственной оценке, экономиста) можно поставить на торговлю бумажными иконками Визенталя или Валленберга или просто определить к свечному ящику. Лишь Януша Корчака я бы не уступил жрецам холокоста. Он, в отличие от всяческого рода шиндлеров и кастнеров, не торговал еврейскими жизнями, а пошёл на смерть за свои убеждения, как христианин Нового времени на свою Голгофу, подобно матери Марии, подобно внучке православного священника Зое Космодемьянской, подобно узнику Маутхаузена, крещёному русскому человеку генералу Карбышеву. Так что Януш Корчак (он же Яков Гольшмидт) не ваш холокостный, а наш христианский святой. Как и положено в истории, постепенно возникли и свои еретики – Ханна Арендт, Роже Гароди, Норман Финкельштейн, Эдуард Ходос, Ноам Хомский, о котором еврейско-американская пресса пишет, что это «выдающийся американский лингвист, резко критикующий США и капитализм. Он выступал за ликвидацию Израиля и отказался ответить, верит ли он в реальность холокоста» («Форум», 1-7/1, 2009 г.). Так же, как фарисеи переложили свой грех распятия Христа на римлян, так же умело вожди сионизма, подталкивавшие нацистов к тому, чтобы те обрезали «сухие ветви», стараются всю последующую историю скрыть своё соучастие в холокосте с «гитлеровским Римом». «Лучше пусть один человек умрёт, нежели весь народ», – яростно и недвусмысленно заявила фарисейская верхушка всему миру. «Лучше пусть миллионы “сухих ветвей” сгорят в пламени холокоста – лишь бы сильные выжили, чтобы возродить государство Израиль, и чтобы возникла религия холокоста», – вот что в разных форматах твердили вожди сионизма в 30-40-е годы… В начале 2009 года в Европе произошёл большой скандал: папа римский Бенедикт XVI отменил отлучение от церкви епископа Уильямсона, который не раз публично высказывался о том, что число евреев, погибших во время холокоста, сильно преувеличено. В связи с этим популярное российское издание «Коммерсантъ» опубликовало 30 января 2009 г. корреспонденцию под заголовком: «Папу римского отлучили от Израиля», в которой был такой абзац: «Бенедикт XVI напомнил паломникам о своём посещении Освенцима где в годы Второй мировой войны погибло 6 млн. евреев». Если все 6 миллионов погибли в Освенциме, то в других концлагерях не погибло ни одного еврея. Перестарались «коммерсанты». Слава Богу, что я живу и пишу в России и потому могу высмеять отвязанных журналистов за их клевету на реальную историю. Но во Франции, где действует «холокостный» закон Гессо, наказывающий «любые действия в этих целях», то есть в целях изучения холокоста, мне грозил бы тюремный срок. Жрецы холокоста, словно нынешние эпигоны Торквемады, воспринимают всякое прикосновение к своей религии, как кощунство («на святое посягают»!), забывая в своём фанатичном (или корыстном?) раже о том, что Галилей после суда и своего вынужденного покаяния оставил последнее слово за собой: «А всё-таки она вертится!» Источник