Русские немцы возвращаются из Германии в Россию
Всё просто: здесь я по-настоящему свободен!
Автор – Алексей Овчиннков
Причём целыми семьями. И не в богатые Москву или Петербург, а в...
глухие деревеньки. Что же не устроило их на новой родине, и почему жизнь
без газа, Интернета и дорог нравится им больше, чем цивилизованная
Европа?
– Немцы-то? – почёсывая живот, переспрашивает у нас мужичок,
вызвавшийся показать, где в воронежском хуторе Атамановка живут
переселенцы. – Чего их искать-то: вон дом, там дальше ещё... Нормальные
они, но... странные какие-то: не пьют, не курят, мяса не едят...
Променяли цивилизацию на свободу
39-летнего Александра Винка застаём за работой: тот у своего дома
заполняет гравием бетономешалку. По всем строительным признакам грядёт
увеличение площади старенького дома.
– Купили его, как только переехали сюда, – отставляет он лопату и
отряхивает джинсовый комбинезон. – Смотри: земля, садик, козочки
прыгают, овощи со своего огорода, до пруда триста метров, детишки и жена
счастливы.
Он с гордостью оглядывает новую родину и добавляет:
– Почему мы в Россию перебрались? Всё просто:
здесь я по-настоящему свободен!
Заявление Винка немного ошарашивает. Особенно на фоне вновь вошедших
ныне в моду стенаний московских либералов о том, что прелести истинной
свободы – только в
Европе. Ну и в
США
немножко. А «бесчеловечная Рашка» – прямая противоположность западным
демократиям. Действительно, странный какой-то этот Винк...
– Про нас и местные как про ненормальных думают, – словно угадывая
мысли, продолжает Винк. – Просто однажды мы для себя обнаружили, что
материальные ценности, которые в Германии, безусловно, были, не приносят
счастья. Нам давно хотелось на земле жить, прудик выкопать, деревья
посадить... Но там это нереально – сотка земли за 100 тысяч евро
переваливает! И потом, даже купив всё это,
ты не сможешь быть там хозяином!
– Как это?
– А вот так! В Европе нельзя что-то делать без разрешения властей.
Трава не так подстрижена – штраф, дерево выросло больше, чем нормами
предусмотрено, – штраф... Видишь, здесь я свой дом могу переделать, как
хочу, а там за это – штраф! И соседи. Говорят, это вам не Россия, у нас
дети после восьми вечера на улицах не кричат. Там суды с соседями из-за
такой ерунды,
все судятся со всеми... Вы хотите такую жизнь?
– А здесь? – спрашиваю, прищурясь. И семейство Винков тяжко вздыхает... Не всё так радужно, как им представлялось вначале.
Почему в России не так, как в Германии?
На столе Винков лежит Конституция России, текст которой Александр
выучил уже назубок. Начиная говорить о своих правах, он, как икону,
воздевает книжицу над головой. Немного пообжившись, переселенцы с ходу
стали проявлять невиданную доселе в этих местах гражданскую активность,
беспрестанно ссылаясь на Основной Закон и доставляя местным властям
немало головной боли: то дорогу давай требовать, то газ, то Интернет...
Однажды даже задумали главу поселкового совета снять – «за неисполнение
обязанностей».
Александр достаёт чемоданчик с документами, показывая кучу бумаг.
– Индивидуальное предпринимательство хотел оформить, – разводит
руками он. – Станки из Германии привёз, пилораму купил, я же столяр...
Понадобилось третью фазу подвести, и началось: 20 тысяч рублей
запросили! А линия-то вон она, чего тут тянуть-то? Думал программой
помощи предпринимателям воспользоваться, там 300 тысяч дают. Начальники
мне и говорят: ты вот получишь деньги и заплатишь за третью фазу. То
есть, тут заплачу, там заплачу, вот все 300 тысяч и уйдут, а работать с
чем? Почему в России не так, как в Германии? Там идёшь к чиновнику и
точно знаешь: 5 минут – и проблема будет решена.
– А на выборах за кого голосовали? – почувствовав оппозиционные нотки
в голосах Винков, интересуюсь у Ирины, получившей паспорт РФ. И женщина
снова удивляет.
– За Путина, конечно! – отвечает она тоном, который подразумевает
абсурдность вопроса. – Видно же, что правительство поворачивается лицом к
народу, старается что-то для людей сделать, но вот на местном уровне
всё это уничтожается... Если так пойдёт и дальше, – вернёмся, наверное,
обратно...
Дочке школа нравится
Всего в Атамановку приехали на
ПМЖ пять семей из
Германии. Местные из такой переселенческой активности тотчас же извлекли
выгоду: цены на полузаброшенные дома вмиг подорожали в 10 раз, и Ирэн
Шмунк, появившейся здесь летом этого года, избёнка обошлась уже в 95
тысяч рублей. Ирэн тоже из наших, советских немцев: в 1994 году она
вместе с русским мужем уехала из Казахстана в Нижнюю Саксонию.
Подобно другим уставшим от Германии немцам, Ирэн перечисляет
опостылевшие немецкие правила: предупреждения от властей идут друг за
другом – трава на газоне выше, чем надо (нарушает принятые нормы
эстетики), почтовый ящик на 10 сантиметров ниже утверждённых норм
(почтальон может перетрудиться), под овощи отвели больше четверти
участка (нельзя, и всё тут!)... Не устранишь – штраф.
– Вот
всё это и подтолкнуло к переезду, – объясняет
она. – Сначала думали, это только мы одни такие, выросшие в СССР. А
потом по местным каналам друг за другом пошли сюжеты о немцах,
родившихся в
Германии, но не желающих жить в таком «порядке». Эмигрируют в США, Аргентину, Португалию, Австралию...
Сидя в своём дворе, Ирэн строит планы на будущее, признаётся, что из
прежних благ в Атамановке ей не хватает лишь нормального санузла
(удобства здесь, как и полагается, во дворе), и ждёт приезда
мужа-дальнобойщика, который пока что-то там дооформляет в Германии. Он
снесёт эту хибару и на её месте соорудит настоящий дом, в котором все
будут счастливы. Её 13-летняя дочка Эрика ходит в школу за несколько
километров и уверяет, что
ей всё нравится... Посреди деревенской тишины, органично прерываемой иногда кукареканьем петуха, женщина кажется довольной.
Машину предложили бросить на Украине
Ещё одни новые атамановцы, супруги Сартисон, когда-то познакомились в
Липецке, где казахский немец Яков проходил срочную службу. Однажды ему
понадобилась серьёзная операция на позвоночнике, и в 1996-м Сартисоны
уехали в немецкий Оберхаузен.
– Терпение кончилось, когда муж любимого гаража лишился, – с улыбкой
вспоминает Валентина Николаевна. – Он его арендовал и решил сам починить
машину. Вот соседи тут же и заложили: стучит, мол, средь бела дня. Он и
взорвался: «Не могу больше!»
По уже заведённой традиции, каждый здешний немец рассказывает свою
историю непростых взаимоотношений с новым-старым государством. Сартисоны
не исключение. Едва Валентина пригнала из Германии свою машину и
получила штамп о ПМЖ в России, как ей выставили счёт за растаможку авто
аж на...
400 тысяч рублей! Смешно, но машина
развалилась, едва достигла Атамановки, а потому чиновникам было
предложено забрать её безвозмездно. Но всё тщётно: оплатите, и всё тут!
– Они и сами понимают абсурдность ситуации, но пеняют на букву
закона, – смеётся женщина. – Предлагали даже тайком вывезти её на
территорию Украины – до неё отсюда 40 километров – и бросить. Или
отогнать в лес и спалить. Преступницей быть я отказалась. Так и судимся
уже второй год...
Свой русский выбор сделал и их 26-летний сын Александр. Ему пришлось
посражаться с военкоматом, который первым делом пытался забрить его в
солдаты.
– Еле отбился, – вспоминает Валентина. – Поклялся, что второй раз присягать ни за что не будет: он уже
отслужил в бундесвере.
– А если завтра война, на чью сторону встанет? – волнуюсь я.
С ответом она не раздумывает:
– За Россию, конечно! Чувствовал бы себя немцем – остался бы там...
Какая же мы секта?
– Это позор по местным поверьям: осень, а у меня ещё зелень на
огороде, – набирая помидоры для салата, говорит Ольга Александрова.
Когда-то она с пятью детьми перебралась сюда из Подмосковья и быстро
нашла общий язык с немцами. – Местные же как: собрали урожай и тут же
всё перекопали. А мы до морозов с этой земли питаемся.
У Ольги тоже есть свой весомый аргумент в пользу глуши.
– Вот приехала недавно туда (в Московской области дом остался,
который сдаём), иду с ребёнком на руках средь бела дня, а навстречу –
три узбека и меня глазами раздевают, – объясняет она своё
отшельничество. – Это что же будет вечером, думаю? А с детьми?
Ольга, не отвлекаясь от ведения домашнего хозяйства, рубит овощи и
одновременно показывает, как ловко можно обмануть цивилизацию,
задействуя стиральную машину при полном отсутствии водопровода («сверху
ставится ведро с водой, оттуда трубка опускается в отсек для порошка,
чуть подсасывается, и можно запускать машинку»). А потом, накормив
детей, поёт песни собственного сочинения: про казаков, Атамановку,
дождик...
Немцам её песни нравятся, они уже давно сбились вокруг Ольги в хор,
который гастролирует по окрестностям. Принимают на ура. После садятся и
все вместе мечтают: о гектаре земли, который должен взять каждый, о том,
как посадят на нём кедры, создадут
родовое поместье...
– Где-то я уже это слышал, – напрягаюсь я, вспоминая, что идея «взять
гектар» и забабахать на нём «родовое поместье», засадив его кедрами,
принадлежит некоему Мегре, который пишет книжки про сибирскую девушку
Анастасию, а фанатов сего труда, анастасиевцев, многие считают
экологической сектой.
– Да какая же мы секта? – смеются переселенцы. – В сектах все ждут
конца света и жёсткая иерархия подчинения, у нас такого нет, и молений с
идолами никаких нет. Да, книжки читали, но нам очень идея
родового поместья
нравится. Есть Анастасия или это литературная выдумка Мегре – какая
разница! Толкиен вон тоже книжку написал, и все ринулись в эльфов
записываться, тоже, что ли, сектанты? Так что считайте, что это у нас
жизнь-игра такая: растить детей на чистом воздухе, питаться со своего
огорода, баньку опять же построить, чтобы из неё голышом да в свой же
прудик... Красота, правда?..
Как типичный городской житель, которого в последнее время всё чаще
стало тянуть в родную деревню, я соглашаюсь. А они снова улыбаются,
когда интересуюсь, отважился бы коренной уроженец
ФРГ на такое же житьё-бытьё в воронежской глубине?
– Нет, настоящий немец такого точно не выдержал бы. Он ничего бы здесь не понял.
Нет, всё-таки они странные...
Источник
Комментариев нет:
Отправить комментарий