Здоровый поневоле
Виктор Иванов: наркоману предоставят выбор – тюрьма или лечение…
Автор – Владимир Богданов
Кто и как будет тестировать школьников на наркотики? Чем заменить
принудительное лечение зависимых? Грозит ли торговцам зельем конфискация
всего имущества? Почему опасные препараты поступают в открытую продажу?
На больные для общества вопросы на «Деловом завтраке» в «Российской
газете» ответил директор Федеральной службы по контролю за оборотом
наркотиков
Виктор Иванов.
– Виктор Петрович, одобрен предложенный Вами законопроект о
наделении суда в рамках административного и уголовного судопроизводства
правом возложения на лиц, больных наркоманией или потребляющих наркотики
без назначения врача, дополнительной обязанностью пройти
соответствующее лечение и реабилитацию. Речь идёт о принудительной
медицине?
Виктор Иванов: – Хотел бы внести ремарку. Не принудительное лечение.
Принудительное лечение у нас было. Это ЛТП – лечебно-трудовой
профилакторий.
– Не так уж и плохо было. Но ЛТП нет, и где теперь это лечение проходить? Кстати, почему от них отказались, может быть, зря?
Виктор Иванов: – Может быть, вы и правы. Но когда мы вступили в Совет
Европы, нам указали на то, что система ЛТП – это недемократично. И
мы её ликвидировали.
Хотя в последние десятилетия существования СССР алкоголиков у нас было
достаточно много. Начало расти и количество наркоманов. Когда в
специализированном диспансере фиксировали – у человека очень сильная
алкогольная зависимость, то любой специалист понимал, что сейчас
«почистят» этого алкоголика, он отлежится, и его выпустят. Но он же
вскоре за старое возьмётся. Тогда через суд такого пациента направляли в
ЛТП. Это было принудительное лечение. Такая форма обеспечивалась,
во-первых, решением суда, во-вторых, существованием системы ЛТП, которая
была в ведении МВД. Кто-то же должен был охранять «население» ЛТП,
чтобы оно не разбежалось. Мы всё это, повторюсь, ликвидировали. Оставили
наркологические учреждения, по сути, как диагностические, для
детоксикации. Но
взамен ничего не создали. А раз не создали, то проблема начала расти.
147 тысяч человек сегодня сидят в тюрьме по наркотическим статьям УК
Законодательство сейчас медленно, но эволюционирует. За последнее время принято около
10 антинаркотических законов для того, чтобы продвинуть решение вопроса о создании сети центров для реабилитации наркоманов.
– И как же его решить без принуждения?
Виктор Иванов: – Задача в том, чтобы де-юре поставить наркомана перед
выбором. Либо его ждёт тюремная решётка минимум на год. Либо он
добровольно, в зале судебного заседания говорит:
«Я не хочу наказания, я выбираю лечение».
Это фиксируется процессуально. Если он нарушит условия такого
соглашения, то смотри пункт первый: отправляйся в колонию. Это важно.
Появляются юридические механизмы того, чтобы наркоман помнил: над ним
висит статья, если он нарушит слово.
– Иди на нары или лечись – это пока в проекте. А сколько наркоманов садится сейчас за решётку?
Виктор Иванов: – За наркопотребление у нас не привлекают к уголовной
ответственности. Сегодня за наркопреступления сидит 147 тысяч человек. А
что касается наркоманов, то в течение года удаётся выявить около
миллиона потребителей зелья, из них 200 тысяч – в ночных клубах и на
дискотеках. Вот недавно мы проводили операцию на одной из дискотек в
центре Москвы. Там находилось около тысячи человек. Примерно где-то
треть из них была под наркотическим кайфом. Физической возможности
отправить всех на освидетельствование у нас не было. Отобрали человек
пятьдесят, у которых состояние было особенно плохим. Практически
спасли им жизнь, отправив их в диспансеры, где их «почистили». А дальше, по решению суда, каждого оштрафовали на полторы тысячи рублей. И всё.
– То есть наркоманами нужно заниматься. Требуются специальные
центры реабилитации. А у нас таких центров по пальцам пересчитать,
поправьте, если мы ошибаемся. А на создание целой сети нужны гигантские
деньги.
Виктор Иванов: – Пока таких центров в стране насчитывается около 500.
Только при Русской православной церкви работают примерно 50. Но они
работают, благодаря
энтузиазму добровольцев. Необходимо открыть тысячи таких общественных центров. Но нужно, чтобы в них лечение и реабилитация зависимых проводились
по определённым стандартам,
чтобы они находились под патронажем нашего ведомства или минздрава. И
обязательно тем центрам, где добиваются определённых успехов в лечении
наркомании, следует выделять гранты.
– Но зачастую такие центры работают на грани закона: чуть ли не
насильно удерживают наркомана, приковывают его наручниками к койке,
заставляют работать по 12-14 часов в сутки. И у правоохранителей к
руководителям подобных организаций возникает множество претензий.
Виктор Иванов: – Беда в том, что все они находятся вне поля
регулирования государством. Нет стандартов, в законах нигде не упомянуты
подобные организации. Я посетил около полутора десятков таких центров в
Сибири, в Ставропольском крае, в Ростовской области, в Ленинградской
области, в Иркутской области. Они все влачат жалкое существование. У них
нет бюджета, нет денег.
Кстати, надо учитывать, что у многих наркоманов масса так называемых
сопутствующих заболеваний:
и СПИД, и гепатиты разных видов. И они также требуют лечения. Это
проблема не только минздрава, но и минтруда. Ведь семьи, в которых есть
эти наркоманы, находятся в тяжелейшей жизненной ситуации. Поэтому такие
центры могут осуществлять работу и с родителями, и с близкими. В
настоящее время, в соответствии с решением президента
Владимира Путина,
ФСКН совместно с заинтересованными органами завершает разработку
проекта государственной межведомственной программы «Комплексная
реабилитация и ресоциализация потребителей наркотических средств и
психотропных веществ». Цель этой программы: существенное сокращение
спроса на зелье и снижение наркомании путём создания Национальной
системы комплексной реабилитации и ресоциализации наркопотребителей и
возвращение их в общество.
– Все поддерживают ваши инициативы?
Виктор Иванов: – Сегодня эта процессуальная формула
не находит поддержки в некоторых дружественных ведомствах. Например, в минюсте, в минэкономразвития говорят: это
недемократично,
надо согласовывать. Но пока идут согласования, Франция, Швеция, США уже
давно реализовали эту модель. Например, ежегодно во Франции почти 150
тысяч наркоманов выбирают лечение. Соответственно, и количество
покупателей дури на рынке сбыта наркотиков во Франции – а это серьёзный
рынок – уменьшается на 150 тысяч человек.
– В последнее время появилось много добровольных помощников.
Стали громить киоски с курительными смесями, наркоторговцев обливать
краской или помоями, на них устраивается охота в Интернете.
Виктор Иванов: – От таких подходов недалеко и до перегибов, когда
громить под эту сурдинку будут кого-то другого. Я не думаю, что
цивилизованное общество должно использовать нецивилизованные методы.
Хотя от помощи мы не отказываемся.
– Не отказались вы от идеи тестировать школьников на наркотики?
Недавно разгорелся скандал с анкетами об употреблении учащимися всякой
дури, причём с названиями и даже способами употребления дурманящих
веществ. Все эти тесты и анкеты, в итоге, могут попортить молодому
человеку жизнь. Все секреты у нас тут же оказываются в свободном
доступе, все базы данных расходятся в две секунды.
Виктор Иванов: – Я не являюсь сторонником идеи тотального
тестирования школьников. Более того, эту идею не продвигал и тем более
не предлагал реализовать с помощью федерального закона. Другое дело, что
есть школы и высшие учебные заведения разной формы собственности. У них
в уставе может быть записано, что тестирование учащихся обязательно. Я
недавно был в Гарвардском университете, где выступал перед местной
профессурой. Так у них в уставе записано, что
студенты обязаны проходить тестирование на наркотики.
А если человек добровольно сказал: у меня есть зависимость, я хочу
вылечиться, то нет проблем. Университет с этим поможет, направит к
специалистам. Конечно, не бесплатно. Анонимность гарантируется. Правила
должны быть созданы так, чтобы они работали для людей.
– А кто будет создавать эти правила у нас в стране?
Виктор Иванов: – Государственный антинаркотический комитет, который я
возглавляю. Что касается уставов учебных заведений, то определённые
правила могут внести сами учредители. Но записать-то просто. Дальше надо
обеспечить выполнение. Можно и по-другому действовать.
Родители озабочены судьбой своего чада, есть какие-то подозрения. Они
тогда могут сами направить отпрыска в какое-либо учреждение.
Необязательно это делать через школу. Такие технологии уже работают за
рубежом. А школьное тестирование, извините, это ни о чём. Мне кажется,
что это во многом задача родителей.
– Виктор Петрович, вопрос, может, провокационный, но волнующий
многих. Считается, что ваше ведомство было инициатором запрета всех
кодеиносодержащих препаратов.
Виктор Иванов: – Уточню: рассмотрение этой
острейшей проблемы
было инициировано Государственным антинаркотическим комитетом. И речь
идёт о введении строгого рецептурного порядка. И не лекарств, а
препаратов, не являющихся лекарствами. Это препараты так называемого
симптоматического ряда. Медики знают, что это такое. То есть, это
препараты, которые давят симптом болезни: человек болеет, а ему дают
препараты, которые снимают у него симптом боли.
– Что в этом плохого?
Виктор Иванов: – Так
болезнь только усугубляется.
Больной считает, что у него всё в порядке после приёма обезболивающей
таблетки. Это очень опасно. Боль – это сигнал тревоги, сигнал для
действия. К слову сказать, порядка 150 препаратов, которые
позиционируются для подавления кашля, головной боли и так далее,
разработаны без содержания кодеина.
Кодеин – это тот же героин, только более агрессивный. Для производства обезболивающих препаратов Россия на бюджетные деньги ежегодно закупала за рубежом
5 тонн кодеина.
Или, если хотите, 5 тонн наркотика. Недавно читал переписку на форуме
по поводу кодеиносодержащих препаратов. Из него следует, что
90% приобретателей этих препаратов были наркоманы. И мне это подтвердили практически все губернаторы.
– Чуть ли не каждая ваша инициатива вызывает бурную дискуссию, а
нередко и противодействие. Наркомафия тратит деньги на такие
информационные войны?
Виктор Иванов: – А как вы думаете? Суммы, которыми распоряжаются
наркобароны, просто гигантские. Порядка
800 миллиардов долларов
– так оценивается мировой рынок наркотиков. Это больше, чем всемирный
автомобильный рынок и даже чем нефтегазовый рынок. Купить могут любого
чиновника. Недавно встречался с секретарём Совета безопасности
Гондураса. По территории этой страны проходит транзит кокаина из
Центральной Америки в сторону Мексики, Канады и Европы. Так вот, мой
гость заявил, что для Гондураса подобный транзит, который продолжается
уже 50 лет, стал
проблемой государственного значения.
Он превратил эту территорию в арену войны наркокартелей. В арсеналах
наркобанд огромное количество различного оружия, вплоть до тяжёлого. Они
сражаются друг с другом, сражаются с правительственными войсками.
И что самое опасное, используя наркотранзит, преступники с годами
получают огромную электоральную поддержку населения. Они строят школы,
больницы, дают возможность местному населению заработать хоть какие-то
деньги. А когда правительственные силы начинают задерживать
наркодельцов, то на их защиту встают местные жители.
Печально, но теперь принципы латиноамериканского транзита кокаина
полностью воспроизведены в Восточном полушарии. Роль Колумбии выполняет
Афганистан. А роль стран, по которым проходит транзит, играют государства
Средней Азии.
Мы же видим, что происходит в Таджикистане, в Кыргызстане, в
Казахстане. В основе всех антиправительственных выступлений лежат
наркотики. Идёт умножение хорошо вооружённых преступных группировок. Не
исключено, что вскоре в их арсенале «стингеры» появятся. Чтобы развязать
себе руки, лидеры банд стремятся
заполучить контроль над госвластью.
– Для нас подобная ситуация у соседей также представляет опасность?
Виктор Иванов: – Подчеркну: контрабандный ввоз героина в Россию – это прямые инвестиции в
организованную преступность.
Самое опасное в том, что розничными распространителями наркотиков,
разовых доз или «чеков», являются сами наркопотребители. Наркоману,
особенно героиновому, нужно в месяц, как минимум,
около 90 тысяч.
Откуда у него, как правило, нигде не работающего, появятся деньги? А
они нужны. Если он не примет дозу, то начинается жуткая ломка. Поэтому
наркопотребитель идёт на преступление: поступает в услужение к
наркоторговцу,
сам начинает торговать. 10 «чеков» продал, одиннадцатый себе. Через
некоторое время наркоман продолжает деградировать. Чтобы добыть дозу, он
начинает заниматься разбоем и грабежами. Наш анализ показывает, что
90% всей уличной преступности совершается наркопотребителями.
– А не стоит ли бороться с наркомафией экономическими методами?
Бить по их кошельку? Попался с поличным – всё нажитое уходит в казну.
Виктор Иванов: – В Европе, в Америке есть такая практика –
конфискация имущества наркодельца,
всех его активов. Он должен представить доказательства легальности
приобретения. На какие средства приобретены. Я давно выступаю с
предложением создать аналогичную систему в России.
Сейчас у нас в обществе возникла дискуссия о чиновниках.
Предполагается, что они обязаны доказать легальность своего имущества.
Но получается, что вот наркобароны этого делать не должны. Непонятно,
почему до сих пор
наша инициатива не находит поддержки
ни у законодателя, ни у экспертов. Но пока такая разноголосица, стало
быть, конфискации не будет. Но если бы её законодательно закрепили,
любой бы задумался: есть возможность быстро заработать, но ведь можно и
быстро всего лишиться.
Другая инициатива, решение которой всячески
тормозится,
– это возможность и необходимость применения экономических санкций к
физическим и юридическим лицам, которые замешаны в наркотрафике.
– Почему так сложно осуществить весьма здравые идеи?
Виктор Иванов: – Вот, например, ситуация с курительными смесями. Мы
стараемся как можно быстрее, если выявили наркотическое воздействие
нового вещества, инициировать внесение его в запретительные списки. Но
по регламенту правительства это можно сделать только после согласования
со всеми заинтересованными ведомствами. А их около 30. В этом
направлении прежде всего мы работаем с минздравом. Я информирую министра
о новом «подозрительном» веществе. Начинается довольно дорогое изучение
воздействия этого вещества на организм человека. Кроме того, мы должны в
минюсте составить таблицу частотности наркотических появлений вещества в
конкретных регионах. Дальше все эти документы вносятся в правительство,
и уже оно начинает свои длительные процедуры по согласованию. На
внесение вещества в список запрещённых уходит
более года.
Но за год, по нашим данным,
около 80 тысяч человек
успевают «подсесть» на новый наркотик. Торговцы отравой внимательно
отслеживают всю переписку правительственных структур. И когда видят, что
до принятия решения осталось месяца два, вбрасывают на «рынок» новую
дурь. Сейчас
ежегодно появляются 50 новых наркотиков.
Хотел бы напомнить, что есть мировой опыт, как поступать в подобной
ситуации. Например, в США Агентство по борьбе с наркотиками может на
полтора года
приостанавливать гражданский оборот доселе
неизвестных веществ. С подобной инициативой вышла в правительство и
ФСКН. По нашей информации, это предложение вскоре будет принято
руководством страны.
– Виктор Петрович, редакция «Российской газеты» поздравляет Вас и
всех сотрудников наркополиции с юбилеем – 10-летием Федеральной службы
РФ по контролю за оборотом наркотиков.
Источник
Новости
Комментариев нет:
Отправить комментарий