Трёхслойный пирог церковной экономики
Автор – Николай Митрохин
В экономическом отношении
Русская православная церковь
представляет собой гигантскую корпорацию, объединяющую под единым
названием десятки тысяч самостоятельных или полусамостоятельных
экономических агентов. Точное число этих агентов определить невозможно,
но только по официальным данным
РПЦ имеет
не менее 19 тысяч
приходов, каждый из которых зарегистрирован как самостоятельное
юридическое лицо [Подробнее см.: «Русская православная церковь и право:
комментарий». М.: БЕК, 1999.], и примерно такое же число священников.
Кроме того, есть ещё приблизительно
500 монастырей, около
130
епархиальных управлений, а также неизвестное число коммерческих
структур, действующих при храмах или контролируемых отдельными
священниками.
Совокупный
ежегодный доход церковных структур (включая наличные деньги, зарабатываемые
РПЦ, и спонсорские пожертвования) составляет сумму около
500 миллионов долларов.
В масштабах российской экономики это немного – недельный доход от
экспорта нефти или годовой оборот одного крупного металлургического
комбината, но и не то чтоб мало –
можно год кормить десяток дотационных регионов.
Несмотря на такой размах экономической деятельности,
РПЦ,
как и другие общественные организации, – и в отличие от большинства
корпораций – по уставу не ставит своей целью извлечение прибыли, а
декларирует первоочерёдность идеологических (вероучительных) задач.
Примат идейного над материальным оставляет решение экономических
вопросов как бы на втором плане. Поэтому пакет
«базовых услуг» (служба в храме, исповедь, причастие, а также иногда обряды крещения и отпевания) предлагается потенциальному потребителю
вроде бы бесплатно, хотя реально тот оплачивает их, покупая требующиеся для ритуалов свечи.
Дополнительные услуги – специальные «службы» (поминовение, чтение акафистов святым и т. п.) и «требы» [
Службы – это обряды, исполняемые по чьей-либо просьбе во время или после общей службы в храме, а
требы
– заказываемое кем-либо отдельное богослужение, которое может проходить
как в храме, так и вне его стен.] (крещение, отпевание, освящение жилья
и предметов и т. п.), – а также ритуальные предметы и литература
оплачиваются отдельно.
Казалось бы, экономика
РПЦ находится в прямой
зависимости от количества приходящих в храмы людей. Однако в реальности
примат идеологии позволяет решать экономические задачи во многих случаях
без оглядки на реальное число прихожан: в благоприятных для церкви
условиях – через контакты с властями и бизнесом, в неблагоприятных
(например, в нищей провинции) – за счёт мужества и стойкости
духовенства, выражающихся в том числе и в готовности служить бесплатно.
Современное экономическое устройство
РПЦ основано на принципах архаичного
«вотчинного»
уклада [Использую терминологию Р. Пайпса (см.: Пайпс Р. «Русская
революция». М.: РОССПЭН, 1994. Т. 1).], когда жёсткое административное
подчинение по вертикали Патриархия-епархия-приход (монастырь)
обеспечивается за счёт предоставления нижестоящим этажам широких
экономических прав, или, используя ту же средневековую терминологию,
«кормлений». В результате в экономическом плане церковь, как организация, образует
«трёхслойный пирог», на каждом уровне которого имеются свои источники доходов и способы ухода от налогов.
Конечно, существуют формальные механизмы перечисления средств по
вертикали вверх (в значительной мере, как реликт отношений, навязанных
советским государством), однако они практически не используются. На
последнем Архиерейском соборе 2000 года
Патриарх пожаловался, что перечисления епархий составляют всего
5%
бюджета. Патриархии и этих денег хватает только на два месяца
нищенского финансирования Московской и Санкт-Петербургской семинарий
[Сборник документов и материалов Юбилейного Архиерейского собора Русской
православной церкви. Москва, 13-16 августа 2000. Нижний Новгород, 2000.
С. 20.]. А ещё через год и вовсе московские духовные школы (включавшие
академию и семинарию) были переданы на кошт Троице-Сергиевой лавры –
крупнейшего и богатейшего российского мужского монастыря, на территории
которого они и расположены.
Дебет: безнал
Доходы
РПЦ, как организации, мы делим на
наличный денежный оборот и
безналичную
помощь. Как известно, сейчас РПЦ в России одновременно восстанавливает
что-то около девяти тысяч храмов. Государственные, общественные и
коммерческие организации, частные лица оказывают ей в этом содействие.
Столкнувшись в начале 1990-х годов с нецелевым использованием
пожертвованных средств (самая скандальная история – полностью
разворованный фонд
строительства храма на месте расстрела семьи Николая II в
Екатеринбурге), спонсоры теперь помогают церкви строительными
материалами, оплатой коммунальных расходов и услуг.
Абсолютно все крупные проекты по возведению и реконструкции храмов за последнее десятилетие профинансированы либо
государством, либо подобными
спонсорами. Пожалуй, нет
ни одного, даже небольшого храма, реконструкция которого была проведена на его собственные деньги или
средства епархии.
Важно, что по законодательству спонсор, жертвуя деньги на
благотворительность, уменьшает свою налогооблагаемую базу на сумму
пожертвования (но не более 3% от прибыли).
Другим источником безналичного дохода является широко
распространённая трудовая помощь со стороны верующих людей: роспись
храма «во имя Христа» или постройка иконостаса по «православным
расценкам» могут обойтись на порядок ниже средних цен, хотя при этом
труднее гарантировать их качество.
Ещё одним видом доходов церкви является пожертвование продуктов
«на канон»
– специальный стол в храме. Как правило, «на канон» кладутся хлеб,
сладости, домашние соленья, которые потом либо используются на кухне
приходского дома, либо в благотворительной столовой (если она есть),
либо для раздачи бомжам и малоимущим. Особенно большое значение «канон»
имеет для монастырей, которые в настоящее время не способны полностью
обеспечить себя продуктами питания. Бывший учащийся семинарии в
Троице-Сергиевой лавре рассказывал автору, что был поражён, попав в
кельи монахов, поскольку «они все были заставлены баночками с какой-то
едой, которую им приносили их постоянные прихожанки на службу».
Результаты подобной спонсорской и волонтёрской помощи, при которой
священники не получают на руки денег, меж тем, как православная
инфраструктура восстанавливается, зачастую бывают очень значительными и
могут намного превышать прямые доходы церкви. В качестве типичного
примера можно привести один из подмосковных приходов, имеющий маленькую
общину и годовой оборот всего в 1,5 тысячи долларов. Однако на другом
берегу реки располагается небольшой городок, богатым жителям которого,
по словам старосты церкви, «нравится показывать своим гостям рукой на
храм и говорить: “Вот видите кованную решётку? Я поставил!”». Благодаря
стараниям такого рода спонсоров и бесплатному труду членов общины.
приход за четыре года сумел провести капитальный ремонт и возвести
несколько хозяйственных построек.
Вычислить объёмы подобной помощи и оценить её точно не представляется возможным. Однако очевидно, что она составляет не менее
двух-трёх сотен миллионов долларов ежегодно (не считая эксклюзивных проектов типа московского храма
Христа Спасителя). Она заметно превышает суммарный наличный оборот всей церкви и является как бы
вторым церковным бюджетом.
Дебет: наличные деньги
Впрочем, сама
церковь
считает помощь жертвователей делом ненадёжным и временным. Гораздо
большее значение для неё имеют постоянные источники дохода, от которых
духовенство и приходы получают наличные средства.
На низовом, приходском уровне постоянный доход складывается из
трёх составляющих: прибыль (до
6000%
(шесть тысяч процентов)) [Стандартная двухкилограммовая пачка свечей на
внутрицерковном оптовом рынке стоит до 50 рублей. В пачке от 102 до 705
штук свечей (в зависимости от размера), которые продаются в храме в
розницу по цене от 1 до 15 рублей. Наибольшая прибыль получается от
продажи средних свечей, которых в пачке 300-400 штук и которые продаются
за 5-7 рублей.] от продажи свечей (60-70% всего оборота храма), продажи
«товара» (литература, иконы, крестики и прочее), исполнения треб и
служб. Две последние составляющие совокупно дают примерно 30-40% дохода.
При этом в крупных и известных храмах процент дохода от свечей ниже
(хотя цены на свечи выше), за счёт престижности исполнения треб именно в
«главном» храме города (области). Непостоянными и, как правило, никак
не учитываемыми доходами
храма являются «кружечный сбор» (деньги, собираемые во время службы,
которые тут же делятся между священником и работниками храма) и
упоминавшиеся выше пожертвования частных и корпоративных
благотворителей.
Так, например, предметом большого скандала в Москве в 1998 году стал
отказ игумена Мартирия (Багина) из храма Всех Святых на Кулишках
передать приходу
трёхкомнатную квартиру в центре города,
пожертвованную ему лично одним из банков. Епархиальное начальство,
ставшее инициатором скандала, в правовом отношении ничего не смогло
поделать с
не желавшим «делиться» строптивым монахом и в результате ограничилось церковно-административными мерами, запретив его в служении.
В непостоянные доходы мы можем отнести и
побочную коммерческую деятельность
священников – от мастерских по производству надгробных камней и
челночной деятельности до алкогольных минизаводов и операций с ценными
бумагами. Особо широкое распространение в последние годы получил и такой
вид церковного бизнеса, как сдача лишних, в том числе недавно
возвращённых,
помещений в аренду.
Примечательный в этом отношении случай произошёл в Ульяновске в
1999-2000 годах. Там епархиальное управление отсудило у городских
властей принадлежавшее ей до революции здание, в котором ныне
размещается кафе-мороженое «Баскин-Роббинс», вложившее, естественно, в
реконструкцию свои средства. Получив здание под церковные нужды, епархия
предложила мороженщикам заключить договор на аренду, но уже с новыми
собственниками. В результате начавшегося скандала областной суд
пересмотрел своё решение, а судья, принявшая решение в первой инстанции,
была исключена из коллегии за пристрастное отношение к делу.
Хотя наличные доходы храмов очень сильно разнятся, в зависимости от
их местоположения, степени «раскрученности», компетентности клира и
экономической ситуации в регионе, можно с уверенностью говорить о том,
что
годовой оборот мелкого сельского храма составляет
не менее тысячи долларов, городского – от 3 тысяч, крупные храмы в
райцентрах получают от 8 тысяч, кафедральный собор или другие большие
храмы в областных центрах – от 80 тысяч.
То же можно сказать и о монастырях: наряду с крупными и известными
обителями, запахивающими десятки гектаров земли, принимающими тысячи
паломников и туристов в день и имеющими обороты в
сотни тысяч долларов, имеется много мелких, клир которых живёт только за счёт высаженной по весне картошки и «канона».
Суммарный годовой оборот наличности семи с половиной тысяч приходов
РПЦ на территории России достигает
100-150 миллионов долларов.
Доходы епархиальных управлений
Епархиальные управления имеют свои источники дохода,
лишь отчасти связанные с деятельностью приходов. Налог на приходы (если
он собирается) и прибыль от работы епархиального склада дают по нашим
расчётам чистую прибыль примерно в
100 тысяч долларов в
год. При этом, в отличие от приходов, епархиальное управление, как
правило, очень мало тратит на оплату текущих расходов и даже выплату
зарплаты своим сотрудникам, перекладывая эту задачу на плечи
кафедрального собора. Если учитывать, что сейчас на территории России
примерно
70 епархий, то получается, что минимальный годовой доход епархиальных управлений равен примерно
7-8 миллионам долларов.
При этом распределяется он крайне неравномерно: епархиальные
управления центральной России – такие, как Воронежское, Нижегородское
или Московское областное, насчитывающие каждые более чем по 300 приходов
и несколько известных монастырей, – оперируют несколько иными суммами,
чем Магаданское или Абаканское, где число приходов не превышает двух
десятков.
Доходы от прочих источников деятельности – от
организации демонстрации «гастролирующих святынь» до собственных заводов
(самый известный – «Святой источник») –
учёту не поддаются
и могут значительно превышать суммы, получаемые в виде налога с
приходов. Хотя, впрочем, именно по «Святому источнику» прибыль епархии
известна. В соответствии с договором, заключённым ещё в 1994 году,
Костромская епархия получает фиксированный доход в размере
250 тысяч долларов в год.
[Согласно официальной версии епархии, прибыль тратится на
восстановление монастырей и храмов епархии, однако исследование,
проведённое англо-американским православным журналистом Л. Юззелом в
1999 году, показало, что реконструкция памятников архитектуры в области
проводится на средства местных властей. Журналисту не удалось найти в
епархии ни одного получателя «водяных» денег, однако он обнаружил два
новых шикарных кирпичных дома в престижном районе Костромы, в которых
живёт правящий архиерей].
А в Екатеринбурге оппозиционеры из числа местных священников,
бунтовавших из-за попыток епископа поставить под свой контроль
финансовые потоки нескольких богатых приходов и принадлежавшей одному из
монастырей ювелирной фабрики, публично раскрыли сведения, что
епархиальное управление в ходе демонстрации «гастролирующей святыни» за
месяц заработало около
130 тысяч долларов. К тому же, епархиальный архиерей (сиречь епископ) входит в областную «верхушку» и в этом качестве имеет
персональных спонсоров
среди представителей как старого промышленного генералитета, так и
новой бизнес-элиты, которым престижно иметь в качестве «друга семьи»
главное духовное лицо региона.
Информация о таких контактах, как правило, не афишируется, но
провинциальные газеты полны милых историй – про то, например, как
покойный уже митрополит Нижегородский благословил крёстный ход вокруг
машиностроительного завода «Красное Сормово», спасая его от
недружественного поглощения компанией Кахи Бендукидзе (2000 год), или
что епископу Сыктывкарскому нефтяники подарили
Land Cruiser с надписью
«епископ Питирим» на капоте (1998 год).
Кредит
На что же тратятся немаленькие в общем-то деньги, составляющие доход
церкви? Ответить на этот вопрос будет сложнее, чем на вопрос, как они зарабатываются.
Основная статья расходов храма
– это, безусловно, выплата жалования его служащим. Вокруг среднего
(райцентровского) храма их может кормиться до 25 человек (половина –
оплачиваемый хор). Если сторожа и уборщицы в таком храме получают
копейки, то священники, бухгалтер и хор – достаточно приличные деньги.
Конечно, по официальной ведомости зарплата священника вряд ли превышает
тысячу рублей, но в действительности речь идёт о
стабильно высоком заработке.
Провинциальные хористы получают тысячи по полторы, бухгалтер не менее
трёх-четырёх, а священник тысяч пять из кассы храма и ещё столько же на
выездных требах, которые проходят вне поля зрения приходского совета. В
обычном сельском приходе ситуация, естественно, гораздо хуже.
Прокормиться с него может только семья священника (и то не всегда), да
иногда сторож или уборщица.
Вторая постоянная статья расходов прихода – мелкий ремонт храма.
Третья
(но только в крупных приходах) – расходы на содержание кухни, на
которой кормятся постоянные работники храма. Все остальные траты
непостоянны. Одни и те же облачения и утварь используются годами.
Коммунальные услуги, как правило, не оплачиваются, налог в епархию перечисляется «по возможности» (что зависит в немалой степени от позиции архиерея и его секретаря).
Крупные храмы, как правило, содержат какой-нибудь объект православной
инфраструктуры (воскресную школу, благотворительную столовую) или
помогают развиваться мелкому приходу, но это обычно не слишком
обременительно: четыреста рублей в месяц на зарплату педагогу-энтузиасту
или аналогичная сумма на закупку картошки и лука, чтобы подкормить три
десятка бомжей.
Самое главное, что расходование всех этих средств находится в полной зависимости от
личной воли настоятеля храма (реже старосты).
По-прежнему большие суммы наличности копятся «на всякий случай».
Оставшаяся с советских времён привычка иметь подобную «заначку» (причём,
зачастую в рублях) приводит к тому, что немалая часть накопленных
средств сгорает в инфляции или похищается людьми из «ближнего круга»
первого лица. Несколько лет назад в ходе подобной кражи из сейфа
канцелярии митрополита Кишинёвского и всея Молдовы было украдено, помимо
множества ювелирных украшений, около
70 тысяч долларов.
Налоги
Наличные средства, проходящие через
РПЦ,
имеют две составляющие – легальную и теневую. Государство, естественно,
хотело бы, чтобы теневая часть была как можно меньше, а с легальной бы
платились положенные налоги.
В настоящее время
РПЦ, как и все другие религиозные
организации, пользуется рядом налоговых льгот. В частности, она
освобождена от уплаты налога на прибыль и налога на пользователей
автомобильных дорог со средств, полученных от культовой деятельности,
производства и реализации предметов культа и предметов религиозного
назначения, но должна платить эти налоги с предпринимательской
деятельности.
Приход
не платит эти налоги с прибыли, которую он
получает от продажи свечей, но должен платить с прибыли, которую он
получает, например, от продажи хлеба из своей пекарни. Важно, что
подобная льгота распространяется на подакцизные товары, используемые в
священнодействии. То есть приходская лавка может, не платя налога,
продавать золотые нательные кресты (и цепочки) и кагор, но должна
платить налог за торговлю золотыми браслетами и, например, сухим вином.
По налогу на добавленную стоимость (
НДС)
РПЦ
имеет в настоящее время только одну реальную льготу. В случае, если она
заказывает посторонней организации реставрацию церкви, то тогда НДС не
платится. Во всех остальных случаях налог взимается.
От налога на имущество предприятий церковь
освобождена полностью, а от земельного налога практически полностью.
Земельный налог церковь выплачивает только в тех случаях, когда земля не
передана для обслуживания культовых зданий. То есть монастырь,
занимающий гектар, не платит этот налог и с тех трёхсот гектаров
пахотной земли (если они переданы монастырю), которые он использует для
выращивания картошки.
Таким образом,
единственный налог, который уплачивается религиозными организациями в полном размере, – это
единый социальный налог.
Но это теория, а на практике дело обстоит следующим
образом. Те суммы, которые попадают в бухгалтерские книги прихода и с
которых должны уплачиваться налоги государству и епархиальному
управлению, по общему мнению церковных работников, не имеют никакого
отношения к действительности. То же самое происходит на епархиальном
уровне.
Наличные деньги, которыми расплачиваются в церкви, проходят через
свечной ящик, за которым обычно стоит жена священника или его доверенное
лицо, а затем, к концу квартала, составляется баланс, в котором
проставляются как правило заниженные цифры. Занижению подвергаются не
только финансовые показатели, но и все данные, которые могут косвенно
указывать на размер прибыли, полученной храмом.
Например, за последние три года мне не удалось найти священника,
который мог бы хотя бы приблизительно вспомнить число крещений,
прошедших в храме с начала текущего года. И дело вовсе не в плохой
памяти духовенства, просто официальные показатели работы храма
одни, реальное количество крещений в храме –
другое, а число крещений, которые провёл лично священник (в том числе и на дому), –
третье.
Боязнь того, что многочисленные источники доходов духовенства вылезут наружу и подвергнутся налогообложению, и стала
подлинной причиной получившего широкую известность конфликта вокруг Индивидуальных налоговых номеров (
ИНН),
разыгравшегося в России в 1999-2001 годах. Достаточно широкое церковное
движение за отмену ИНН охватило в первую очередь приходских
священников, которых пришлось успокаивать церковным верхам, имеющим эксклюзивные отношения с налоговыми органами…
Источник
Зарубки на память…
Новости
Комментариев нет:
Отправить комментарий