В Киеве мы воевали с оборотнями
Автор – Марина Перевозкина
И.о. главы МВД Украины Арсен Аваков обещает 3 апреля взорвать
информационную бомбу – обнародовать данные расследования о том, кем были
таинственные снайперы, убивавшие людей на Майдане 18-20 февраля.
О том, в каком направлении может вестись расследование под
руководством и контролем людей, непосредственно вовлечённых в
государственный переворот на Украине, можно судить по «сенсации», с
которой накануне выступило американское издание
The Daily Beast. Оно опубликовало фотографии бойцов группы
«Альфа», которые 20 февраля во дворе здания Службы безопасности Украины вооружаются снайперскими винтовками.
Журналисты считают, что эти фото доказывают вину режима Януковича в
гибели людей. Что же реально доказывают эти фото? А ровным счётом
ничего. Они могли стать откровением только для тех, кто полностью «не в
теме». То, что некоторые бойцы спецподразделений 20 февраля получили
боевое оружие, было давно известно. Как и то, какие позиции они занимали
и какие задачи им были поставлены. Снайперы «Альфы» даже выступили с
заявлением, прося проверить их оружие – они убеждены, что это докажет их
полную невиновность. Так
кто же убивал на Майдане? Об этом мы беседуем сегодня с сотрудниками крымского подразделения «Беркут»...
База «Беркута» в Симферополе до сих пор напоминает осаждённую крепость. После того как правительство
Януковича
фактически предало силовиков, а новое «революционное» руководство
Украины дало указание расформировать спецподразделение, крымчане встали
на защиту своего «Беркута». Несколько дней прошли в ожидании штурма.
Страшно представить, что здесь могло произойти. Во Львове
«Правый сектор» формировал для отправки в Симферополь
«поезда дружбы» с вооружёнными боевиками, а на помощь беркутовцам со всего Крыма съезжались ветераны спецназа.
«Фашистов воспевая, помни, гад, про 9 мая!» – предупреждает большой плакат на воротах базы.
«Беркут, помни имя своё!» – гласит другой.
– Днём они спокойные, святые, а ночью превращались в каких-то
демонов. Огонь, ядовитый дым, горят шины, летят камни. Порой казалось,
что мы воюем с «оборотнями». Я помню, как однажды днём вышел и встал с
крестом посреди улицы Грушевского священник Греко-католической церкви. И
пока он так стоял, подняв крест, за его спиной вырастала баррикада. К
вечеру священник пропал, а баррикада осталась. Они хватают камни,
зажигательные смеси – и пошла жара. Они нас огнём, а мы их водой
поливаем.
Мы никого не преследовали, чтобы там поймать, убить. У нас было
чётко: задержать – и в машину. Там оформляются документы, дело
передаётся в суд. Дальше – тюрьма. 200 человек посадили. А 17 февраля их
всех выпустили.
Всеволод Орлов, сотрудник крымского «Беркута»,
провёл в центре Киева 80 дней. Три автобуса с крымчанами прибыли в
столицу 26 ноября. На Новый год их отпустили домой на 5 дней. Затем –
вторая командировка. 21 февраля раненого Всеволода на самолёте вывезли в
Симферополь. А уже 26-го люди, захватившие власть в Киеве,
расформировали «Беркут».
– Я был ранен 18 февраля, – рассказывает Орлов. – В тот день
Верховная рада решила обсудить вопрос о возвращении к Конституции 2004
года. Нас стянули в центр, так как ожидали провокаций. Мы оцепили по
периметру правительственный квартал, а парни с Майдана оцепили нас. Они
пришли хорошо подготовленными,
всё у них было при себе:
биты, топоры, камушки и зажигательные смеси. Они захватили наш
грузовик, который преграждал дорогу. Пытались этим грузовиком продавить
наш строй. Потом быстро его откатили, при этом задавили кого-то из
своих. В доме офицеров они сразу сделали медпункт: уже знали, что будут
пострадавшие. В 12 дня на трибуну Майдана выходит какой-то депутат.
Говорит: «Ура, мы поставили на обсуждение Конституцию 2004 года, мы
побеждаем!» Все кричат: «Слава Украине! Героям слава!» Не проходит и
двух минут, как они начинают штурм всего правительственного квартала по
кругу. На Грушевского они поджигают колёса. На улице Институтской, на
Крепостном – везде, где стояли «КамАЗы», преграждая путь к
правительственным зданиям, – они поджигают всю технику. Закидывают нас
камнями.
– Штурм был как-то спровоцирован с вашей стороны?
– Нет. Они начали первыми. Они всегда атаковали первыми.
«Если бы у нас было оружие, то и финал был бы другим»
– Мы стояли в Мариинском парке. С нами были безоружные
антимайдановцы, в том числе женщины и дети. Они понимали, что если
бандеровцы прорвутся, то достанется всем. Уже в нас летели «коктейли
Молотова», я два раза загорался, меня тушили. Мы оттеснили бандеровцев
по Крепостному, кого успели – поймали, оформили. Потом пошли в сторону
Майдана. На Институтской 80% тротуарной плитки уже не было: она лежала,
сложенная в кучки, чтобы потом лететь в сотрудников милиции. Валы целые
были этой плитки.
– Чем вы были вооружены?
– Мы не были вооружены. Мы были экипированы по плану «Волна». «Хвыля»
по-украински. Это пресечение массовых беспорядков. Там предусмотрена
такая экипировка: алюминиевые щитки на руки и ноги, бронежилет второго
класса (пуля пробивает его насквозь), противогазы, резиновая палка, щит,
газ, наручники, свето-шумовые гранаты, пластиковый шлем. Этот шлем
разлетается после второго-третьего удара по голове. А на Майдане люди
были в армейских касках. Если бы у нас было оружие, то и финал был бы
другим.
– А у протестующих было оружие?
– Уже днём в Мариинском парке они применяли огнестрельное оружие. Но
стреляли от бедра. И у нас многие были ранены в ноги. У одного нашего
сотрудника были прострелены обе ноги. Он ещё полчаса после этого с нами
стоял, пока не заметил кровь. Думал, просто камнями попали по ногам.
Другой был ранен в ногу из травматического оружия, третий получил
ножевое ранение. Четвёртому проломили каску. Человек 5-6 у нас были
ранены ещё днём. Вообще вооружены они были разнообразно: топоры, ножи,
цепы, булавы.
«Пуля попала Андрею в сердце»
– Мы заняли позиции на Институтской, у арки, где часы с правой
стороны. Там было три вала, три баррикады. Мы стояли как раз перед ними.
Приехал громкоговоритель. Он говорил, что будет проводиться
антитеррористическая акция, в связи с чем всех просят покинуть площадь.
Это непрерывно транслировалось в течение 6 часов. И все эти 6 часов
боевики готовились к встрече с нами. Посреди улицы быстро выложили
стенку из камушков, закидали всё колёсами. Со сцены ведущий руководил
всем этим «парадом»: указывал, куда поднести дровишки, куда камушки.
Около восьми часов вечера мы получили команду заходить на Майдан,
вытесняя людей. У нас была задача пробиться к сцене. Началась «зачистка»
Майдана. Силовики наступали только с Институтской и улицы Грушевского,
оставляя людям много путей отхода.
Приехали водомёты, но пользы от них было мало. Только пожары немного
затушили. А с Майдана по нам начала работать гидравлическая пушка. Через
15 минут ушёл первый раненый сотрудник, ещё через 15 – второй.
Весь Крещатик уже пылал.
Горело всё: шины, палатки с имуществом – майдановцы всё это специально
подожгли. На Грушевского наши коллеги пробились и захватили Украинский
дом. Там была их штаб-квартира и мастерская по изготовлению топоров,
дубин, щитов и бронежилетов. До полуночи мы продвинулись максимум на
30-40 метров. К нам прилетали различные предметы, начиная с болтов,
гаек, камней, зажигательных смесей и заканчивая пулями.
В 11 часов убили моего товарища, Андрея Федюкина.
Он стоял внутри строя, не впереди и не сзади. Пятая-шестая шеренга. И
вдруг упал. Пуля попала ему в сердце. Оказалось, что он был убит пулей
калибра
5,56 – это
«натовский» стандарт, такие патроны используют, например, при стрельбе из американской винтовки М16. Подобный выстрел можно было сделать
только сверху, из Дома профсоюзов, где находился штаб Майдана.
– Как вы были ранены?
– В 12 ночи прибежал наш командир, сообщил, что отбит Октябрьский
дворец. Было решено наступать всеми силами с двух сторон. Вылетает
водомёт, мы бежим за ним. В нас летят салюты, взрывпакеты. Я перебегаю
улицу, забегаю в облако едкого дыма, дышать невозможно. Противогаз уже
не работал, я его просто выкинул. Раздаётся взрыв, я падаю. Встаю,
смотрю на свою руку и вижу обнажённую кость. В это время у баррикад уже
шёл рукопашный бой.
Врачи сказали: «Езжайте к своим!»
– На этом для вас война закончилась?
– На самом деле, всё ещё только начиналось. «Скорая» отвезла меня с
ещё одним сослуживцем в госпиталь МВД. А там не принимают: больница
забита битком. Нас обманом доставили в обычную городскую больницу. Мы не
хотели туда ехать: понимали, что там нас могут достать боевики. В
перевязочной я увидел много тяжелораненых сотрудников МВД. При мне
привезли парня из ГАИ. Он рассказал, что их экипаж остановили на дороге,
всех положили на землю и
в упор расстреляли. Двух его
товарищей убили, а ему повезло: пули прошли по касательной. «Мирные
протестующие» уже хлебнули крови и не могли остановиться. Ночью по
городу началась охота на сотрудников милиции. Под утро к больнице
подошли боевики: узнали, что туда свозят раненых. После этого всех, кто
ещё был в состоянии держаться на ногах, выписали. Без всяких лекарств, с
одной бумажкой. Сказали:
«Езжайте к своим!» Я стою в
своей обгоревшей форме, вызываю такси. Таксист говорит: «Друг, я тебя не
повезу. По городу ходит «Правый сектор», проверяет машины».
Одна девушка мне помогла, вывезла к нашим.
– Какое ранение у вас было?
– Открытый суставной перелом. Плюс акустическая травма уха и
химическое отравление. Я потом месяц кашлял. Бандеровцы брали колесо,
набивали его различными химическими реактивами: селитра, сера, таблетки
анальгина. Когда шину поджигали, она давала ядовитый дым. В нас даже
банками с нашатырём стреляли. Обычная такая аптечная баночка. Противогаз
работал не более часа, потом у него забивался фильтр.
В разговор вступает отец Всеволода, подполковник милиции в отставке
Константин Орлов:
– Сын приехал в Крым в гражданке. Его форма сгорела. Уже Янукович
сдулся, началось безвластие. А раненых разместили в гражданских
больницах. Тогда я обратился к командующему Черноморского флота с
просьбой обезопасить раненых бойцов «Беркута». Адмирал дал команду
поместить их в госпиталь Черноморского флота в Севастополе. Некоторые до
сих пор проходят лечение. Одного отправили в Москву: у него пуля
застряла в лёгком. У другого нет 4 сантиметров кости на руке, у третьего
дыра между безымянным и мизинцем, пальцы пришлось собирать на спицы.
Только
в ночь с 18 на 19 февраля было ранено 28 бойцов
крымского «Беркута», один погиб. Большинство ранений – огнестрельные. В
Крым привезли мёртвыми также двух офицеров внутренних войск. Ещё здесь
упорно говорят о семи гражданских, которые погибли во время нападения
боевиков на автобусы с крымскими антимайдановцами. Такова цена, которую
Крым заплатил за «мирный гражданский протест» в Киеве.
«За Перекопом наступила анархия»
– Как сгорел Дом профсоюзов? – спрашиваю у Всеволода.
– Сгорел он просто: боевики его сами подожгли изнутри, чтобы
уничтожить улики. Я предполагаю, что у них там было что-то, что нужно
было уничтожить. Там была лаборатория, в которой делали зажигательные
смеси, кузня, в которой они варили себе броню. К тому же люди на Майдане
иногда пропадали. Куда они девались? Дом профсоюзов был «режимным
объектом», туда пускали только своих, по пропускам. Может быть, там и
держали ненужных людишек в плену. Или пускали их в расход в подвале.
Как-то туда попал беркутовец, у него была сломана нога, два ножевых
ранения.
Его потом без сознания выкинули за баррикады. Спасло его то, что его захват сняли журналисты. Иначе человек мог бы просто исчезнуть.
– Во время пожара в Доме профсоюзов были люди?
– Да. И сколько там трупов сгорело, никто никогда не узнает. До сих
пор не дают цифры по без вести пропавшим. Для чего «Правый сектор» сразу
после переворота захватил морг и крематорий в Киеве? Нету тела – нету
дела. Милиция на Украине сейчас не работает.
У людей забирают квартиры, отжимают бизнес. За Перекопом наступила анархия.
– Как оплачивались ваши киевские командировки?
– Мы получали обычную зарплату. Плюс командировочные, из которых сами
платили за гостиницу и питание. Никаких доплат. У нас даже страховки не
было.
– Вы стреляли по митингующим?
– Только из травматического оружия. Другого у нас не было. Плюс
положенные по закону спецсредства. Приказ на командировку был – «охрана
общественного порядка». Применяли свето-шумовые и газовые гранаты. Когда
ты в маске и очках, эффект от газовой гранаты – всё равно что
дихлофосом пшикнуть на муху, которая сидит на стекле по другую сторону
окна. А со свето-шумовыми вышла такая история. Как раз перед Новым годом
они закончились. В
Виннице есть завод «Форт», который производит спецсредства для милиции. Оттуда нам привезли гранаты, у которых
специально уменьшили время замедления. Когда выдёргиваешь чеку, граната сразу взрывается в твоих руках. Много людей от этого пострадало.
– Первые люди на Майдане были убиты охотничьими пулями. Можно ли стрелять ими из ваших карабинов?
– Нет, они предназначены только для патронов несмертельного действия.
При попытке выстрелить охотничьим патроном карабин разорвет у тебя в
руках...
«Бойцы стояли до последнего. Вопрос: за что?»
Председатель правления Ассоциации ветеранов спецподразделения
«Беркут» Владимир Крашевский держит в руках шеврон с обрывками
камуфляжной униформы. Хищная птица на чёрном фоне. «Это шеврон моего
погибшего в 1995 году друга, – говорит он. – Украинские флаги тогда с
нашивок бойцы отпарывали вручную. Мы долго сопротивлялись внедрению
символов украинской государственности. И в душе мы из России никогда не
выходили. Вместо портретов Бандеры у нас висели портреты генерала
Василия Маргелова и командира отряда спецназа «Витязь» Сергея Лысюка».
Крашевский ведёт меня по бесконечным коридорам и переходам базы. База
готова к обороне. На травке под весенним солнышком пятнистыми лягушками
греются БТРы. В одной из комнат я вижу на стене
портрет Путина.
«Он висит здесь уже лет 15, – поясняет Владимир. – Как символ страны, о
которой мы всегда помнили и в которую стремились вернуться. Хотя
надежды на это уже не было».
Ох, не зря, думаю, киевские политики подозревали крымский «Беркут» во
всех смертных грехах. Именно это подразделение стало главной мишенью в
информационной войне.
– Обвинять бойцов спецназа в том, что они выполняли свои служебные
обязанности, нелепо, – говорит Крашевский. – «Беркут» – это инструмент.
Он может оказаться в хороших руках или плохих. Как снайперская винтовка.
Если снайперская винтовка окажется в руках киллера и он из неё убьёт
человека, вы же не отдадите под суд винтовку? Смешно говорить, что наши
сотрудники стояли за Януковича. Можно только обсуждать, насколько
профессионально они действовали.
– Они действовали профессионально?
– Не всегда. Вы, наверное, смотрели видео, где какого-то человека
буквально палками вбивают в асфальт. Непонятно, кто это, но видно, что
он без оружия. Это говорит о полном непрофессионализме сотрудников. Об
их морально-психологической неготовности принимать участие в локализации
массовых беспорядков. Или видео с «голым казаком». Не важно, как он
оказался голым. Но уже за то, что сотрудники с ним фотографировались,
всю эту группу тоже стоило бы раздеть и перекинуть за баррикады. Это
если по-мужски. Нельзя уподобляться противоположной стороне. Мотивом
действий сотрудника не может быть, например, «месть за погибших друзей».
Таких людей нельзя посылать на подобные задания.
– Чем объясняются такие инциденты?
– У «Беркута» никогда не было единого подготовительного центра и
единого руководства. Каждый отряд подчинялся милицейскому руководству
своей области. Уровень подготовки подразделений был разный. В
Симферополе и Луганске ежегодно проводилась аттестация на право ношения
краповых беретов. Мы знаем, что такое боевая обстановка и потери. А
где-то «Беркут» был таким элитным ППС. На Майдане всё вылезло. Сказалось
и
предательство в высшем руководстве
МВД,
СБУ, органов
разведки.
Информация полностью сливалась. Фамилии, данные, бабушки, дедушки, что
ты ел на обед. Люди не успели получить задание, как уже о нём знали на
другой стороне.
База «Беркута» в Киеве (22 фото)
– Порой действия силовиков поражали своей нелепостью. Неужели зачистка Майдана представляла собой неразрешимую задачу?
– Это можно было сделать очень быстро. Профессионалы понимают: если
подобное сборище сразу не разогнать, то через две недели там появятся
«коктейли Молотова», ещё через две – оружие. Но не было политической
воли. «Беркут» сидел без связи, без единого координационного центра.
После первого же «коктейля Молотова» по закону о милиции можно было
применять табельное оружие. Статья 15, пункт 3. Но команду не отдавали.
«Стойте». «Горят? – Стойте». Уже
ботинки у многих сгорели, пальцы торчали. Люди с ожогами, с ранениями. Пушечное мясо. И ведь до последнего стояли. Вопрос: за что?
– Беркутовцев в чём только ни обвиняли: что людей вывозят в лес, убивают, пытают… Подобное могло иметь место?
– Все знают, какой отбор ведётся в спецподразделения. Психически
неуравновешенных там нет. Они не пройдут тесты. И вдруг все ни с того ни
с сего озверели? Сотни раз разгоняли митинги, никого не убили. А тут
озверели? Нужен был образ врага, и на эту роль был назначен «Беркут».
Нарушения с нашей стороны, конечно, были. Но отвечать должен и тот
конкретный сотрудник, который превысил полномочия, и тот демонстрант,
который бросил в него «коктейль Молотова». Он хотел заживо сжечь
человека. На Западе полицейский его бы за это просто пристрелил без
всяких угрызений совести.
«Снайперы на Майдане не имеют отношения к силовикам»
– У ваших людей было оружие?
– Крымский отряд выезжал
без оружия и вернулся без оружия. Запретили даже пистолеты брать офицерам.
– Какие подразделения, кроме «Беркута» и внутренних войск, были задействованы в Киеве на стороне власти?
– На конечном этапе, когда была объявлена контртеррористическая
операция, был задействован спецназ внутренних войск «Омега» и Центр
специальных операций «А» СБ Украины.
– Снайперы у них были?
– Конечно. Снайперы есть и в
«Альфе», и в
«Омеге».
Но имеются записи переговоров, оружие никто не прячет. Оно в оружейных
комнатах. Можно провести баллистическую экспертизу. Каждая единица
оружия отстреляна и закреплена за конкретным человеком. Установить, были
ли демонстранты убиты из этих стволов, легко. Только
желания нет у новой власти.
Потому что будет доказано, что снайперы, работавшие на Майдане, к
силовикам отношения не имеют. В мире много профессиональных стрелков,
которые будут работать за хорошие деньги. Кстати, в Украине серьёзную
снайперскую винтовку можно купить по охотничьему билету.
– То есть вы уверены, что кровь «небесной сотни» не на команде Януковича?
– Уверен.
– Как вы тогда прокомментируете видео с отстреливающимися бойцами, на котором четко виден лежащий снайпер?
– Снайпер из «Омеги», а бойцы с жёлтыми повязками в чёрной униформе –
это бойцы смешанного отряда киевского «Беркута» (рота специального
назначения) и «Омеги». Но эта группа просто физически не могла стрелять в
тех людей, которые со щитами поднимались по Институтской. В основном
они были убиты выстрелами сзади или сбоку, с позиций, где силовиков не
было вообще. Под ноги, в трёх метрах от людей, силовики стреляли, но на
поражение – нет.
– Утверждали, что 20 февраля первыми жертвами снайперов стали бойцы «Беркута». Это так?
– Снайперы работали по «Беркуту» и бойцам ВВ однозначно. Более того, в
сотрудников и майдановцев стреляли одинаковыми пулями. Это подтвердила
экспертиза в Киеве. Однако новое правительство не заинтересовано в
оглашении её результатов.
«Яроша сопровождали офицеры СБУ»
– Существовали ли в Крыму ячейки ультранационалистов?
– Да. Я даже знаю конкретно, где и кто их возглавлял. Знают это прекрасно и оперативники СБУ. К примеру,
Дмитрий Ярош, тогда никому ещё неизвестный, бывал у нас в горах, привозил сюда по сто человек. И по горам их водили – знаете кто? Офицеры
СБУ. Разумеется, по распоряжению своего киевского начальства.
– Странными делами занималось ваше СБУ.
– При Кучме они в Крыму работали в основном по ваххабитам и всевозможным радикальным течениям среди татар. Пришёл
Ющенко – всё,
работаем только против России.
Благодаря Ющенко, в Крыму сегодня благополучно здравствует запрещённая
везде радикальная группировка Хизб ут-Тахрир. Началась героизация
фашистских прихвостней. Самое страшное, что эта работа происходила
на уровне первых лиц государства и СБУ.
Там был создан специальный отдел, который занимался уничтожением или
чисткой архивных документов, касающихся преступлений ОУН-УПА.
Параллельно были напечатаны десятки псевдоисторических книг, которые
восхваляли бандеровцев и вояк дивизии СС «Галичина». Выставки
проводились, встречи с выжившими «героями». Кстати,
за счёт бюджета.
– Как крымский «Беркут» выбрался из Киева?
– На беркутят и бойцов ВВ была объявлена охота. На всех дорогах были
блокпосты из покрышек протяжённостью до 800 метров, люди стояли с
оружием. В Умани сожгли автобусы с крымскими антимайдановцами, несколько
человек убили. Потом обстреляли севастопольскую «Альфу». Поэтому за
нашим бортом выслали группу прикрытия из роты спецназначения. Людей
нафаршировали по полной, как в Чечню. Группа прибыла в санаторий под
Киевом, место базирования крымского отряда, и туда
сразу заявились депутаты
от партии УДАР. Говорят: вот список ваших фамилий, список оружия, номер
борта, на котором вы прилетели. Мы вам делаем коридор, и вы быстро
отсюда валите. Но ушли только на следующий день по команде.
– С каким настроением возвращались домой?
– Мы знали, что в Крыму народ за нас. А вот другим было хуже. Когда
домой возвращался автобус со львовским «Беркутом», им по телефону
сообщили, что их базу сожгли дотла и два сотрудника там погибли. Один
парень тогда попросил остановить автобус. Думали, хочет покурить. Но он
вышел на встречку и покончил с собой, бросившись под проходящую машину.
– Как погибли бойцы на львовской базе?
–
Их застрелили и сожгли. И сейчас мы видим
«продолжение банкета» в Харькове, Донецке, Луганске. Понятно, что то же
самое было бы и здесь. Мы ждали штурма со стороны боевиков «Правого
сектора» и радикально настроенных крымских татар. Конечно, так просто мы
бы не сдались. У нас 4 БТР-80 с полным вооружением и боекомплектом,
автоматическое оружие, гранаты... Базу укрепили мешками с песком. Очень
много ветеранов спецназа к нам тогда приехало, охотники со своим
оружием, обычные граждане. Они обеспечивали контроль внешнего периметра
базы, так как мы не могли этого делать в связи с ликвидацией. Все мы
готовы были идти до конца.
– Вы бы сопротивлялись?
– Вряд ли база стала бы второй Брестской крепостью, но взять нас голыми руками было бы очень проблематично.
Источник
Комментариев нет:
Отправить комментарий